Бродяга
Однажды летом увидала
Пройдох оборванных вдали.
Я одного средь них узнала -
Лицо - во зле, душа в пыли...
Он силуэтом обреченным
Напомнил друга прошлых бед,
Что был отцом он нареченным,
Что рядом жил он столько лет.
И быль коросту сковырнула,
И сердце дрогнуло в тиши...
Догнав бродягу, развернула,
Рукой потрогав - не спеши.
Не уходи, не злись, не бедствуй,
Сними лохмотья всех обид.
Во зле своем ты не усердствуй,
У всех по-своему болит.
- Перекрестись, начни сначала,
Люби, судьбе наперекор!
- Ты б лучше мне грошей подала!
Сказал. И кончен разговор.
Сказал - отрезал. Исподлобья
Сверкает ненависти взор.
Он вспоминал меня. Настолько,
Насколько позволял позор.
Он прорычал, что убивает
Всех, кто встречается во тьме.
Что век лишь ими воспылает,
Достанется ему. И мне...
И, встав поспешно со скамейки,
Достав последние свои,
Я положу ему копейки.
А он соврет мне на рубли...
Пройдох оборванных вдали.
Я одного средь них узнала -
Лицо - во зле, душа в пыли...
Он силуэтом обреченным
Напомнил друга прошлых бед,
Что был отцом он нареченным,
Что рядом жил он столько лет.
И быль коросту сковырнула,
И сердце дрогнуло в тиши...
Догнав бродягу, развернула,
Рукой потрогав - не спеши.
Не уходи, не злись, не бедствуй,
Сними лохмотья всех обид.
Во зле своем ты не усердствуй,
У всех по-своему болит.
- Перекрестись, начни сначала,
Люби, судьбе наперекор!
- Ты б лучше мне грошей подала!
Сказал. И кончен разговор.
Сказал - отрезал. Исподлобья
Сверкает ненависти взор.
Он вспоминал меня. Настолько,
Насколько позволял позор.
Он прорычал, что убивает
Всех, кто встречается во тьме.
Что век лишь ими воспылает,
Достанется ему. И мне...
И, встав поспешно со скамейки,
Достав последние свои,
Я положу ему копейки.
А он соврет мне на рубли...