От чего отказался Есенин-24
ОТ ЧЕГО ОТКАЗАЛСЯ ЕСЕНИН
Литературный анализ
(Продолжение)
* * *
Летом 1924 года, когда поэт после долгой разлуки побывал на родине, с колокольни константиновской церкви большевики уже сняли серебряный крест, и сердце отозвалось болью — сколько раз звонил он мальчишкой в здешний колокол под тихое ясное сияние старинного креста, сколько раз смотрел в небо над ним, сколько раз вглядывался в заокские дали, открывавшиеся за скатом церковной горы.
Дед сказал ему при встрече (понятно, прозаически, стихов сроду не сочинял): «Ты не коммунист?.. А сёстры стали комсомолки. Такая гадость! Просто удавись! Вчера иконы выбросили с полки. На церкви комиссар снял крест. Теперь и Богу негде помолиться. Уж я хожу украдкой нынче в лес, Молюсь осинам… Может, пригодится…»
Сердце отозвалось болью — и уже боль эта давала знать о себе до тех пор, когда прохрипел двенадцатый час поэта, и всё это время взор и сознание его изо дня в день обжигались о кипящую лаву ненависти, с которой Русь советская, разгромив врагов внешних, принялась громить Русь уходящую, и с особой яростью — по строжайшему требованию тайного ленинского письма — священнослужителей и верующих, кто становился на защиту церквей.
В ход пошли разграбления и разрушения домов Божиих, аресты и высылки священников и прихожан, расстрелы и тюрьмы, нещадные погромы веры на собраниях и в печати, которые кишели клеветой, жестокостью и невежеством. Но и в этой адовой работе (спасибо Маяковскому за точнейшее определение!) встречались шедевры, достойные ордена сатаны.
В апреле-мае 1925 года в десяти номерах (!) большевистской «Правды» была напечатана поэма Демьяна Бедного под заголовком «Новый завет без изъяна Евангелиста Демьяна». Заглавие памфлета было кощунственным, и содержание богохульным не в меньшей степени. Как достаточно взрослые Вольтер и Гейне, уже в возрасте Маяковский и совсем молодой Пушкин — Бедный Демьян задался целью высмеять святыню православия — Евангелие.
Но если Господь не позволил совершить кощунство в полную силу таланта гениям, то посредственному пииту, отдавшему душу сатане и революции, сделать это было совершенно невозможно. Ему и другие советские стихи славы не принесли. Недаром Есенин дал ему убийственную оценку в знаменитых «Стансах»:
Я вам не кенар!
Я поэт!
И не чета каким-то там Демьянам.
Пускай бываю иногда я пьяным,
Зато в глазах моих
Прозрений дивный свет.
Прозрений дивный свет — это и есть свет Истины, вошедший в жизнь поэта и придавший ей особый смысл. И уже в апреле-мае, когда потоком ринулся на русский люд словесный блуд Демьяна, в душе Есенина вскипел праведный гнев на злую клевету, а когда завет без изъяна вышел ещё и в крестьянской газете «Беднота» — поэт взял перо и на одном дыхании написал «Послание “евангелисту” Демьяну», достойную отповедь бессовестному словоблуду. Отповедь — острая, едкая сатирическая поэма. Её можно найти по заголовку в Интернете. И поэтому я ограничусь перепечаткой только самых ярких четверостиший.
Я часто размышлял, за что Его казнили,
За что Он жертвовал своею головой?
За то ль, что, враг суббот,
Он против всякой гнили
Отважно поднял голос свой?
За то ли, что в стране проконсула Пилата,
Где культом Кесаря полны и свет, и тень,
Он с кучкой рыбаков из местных деревень
За Кесарем признал лишь силу злата?..
… Демьян, в «Евангелье» твоём
Я не нашёл ответа.
В нём много бойких слов,
Ох, как их много в нём,
Но слова нет, достойного поэта.
Я не из тех, кто признаёт попов,
Кто безотчётно верит в Бога,
Кто лоб свой расшибить готов,
Молясь у каждого церковного порога.
Я не люблю религию раба,
Покорного от века и до века,
И вера у меня в чудесное слаба —
Я верю в знание и силу человека…
Нет, ты, Демьян, Христа не оскорбил,
Ты не задел его своим пером нимало.
Разбойник был, Иуда был.
Тебя лишь только не хватало.
Ты сгустки крови у креста
Копнул ноздрёй, как толстый боров.
Ты только хрюкнул на Христа,
Ефим Лакеевич Придворов.
Но ты свершил двойной и тяжкий грех
Своим дешёвым балаганным вздором:
Ты оскорбил поэтов вольный цех
И скудный свой талант покрыл позором.
Ведь там, за рубежом, прочтя твои «стихи»,
Небось злорадствуют российские кликуши:
«Ещё тарелочку Демьяновой ухи,
Соседушка, мой свет, пожалуйста, откушай!»
А русский мужичок, читая «Бедноту»,
Где образцовый блуд печатался дуплетом,
Ещё отчаянней потянется к Христу,
Тебе же мат пошлёт при этом.
Не одно российское издание тех лет не осмелилось напечатать есениский ответ любимцу Кремля, но в считанные дни памфлет стал известен всей стране. Поэму читали и переписывали. Прочитали (и не по разу) вершители народных судеб. Друзья-гэпэушники донесли Сергею, что он занесён в чёрный список. Вычёркивают из него только тех, кто уже вычеркнут из земной жизни.
(Продолжение следует)
