НА ИЗЛЁТЕ

Слегка за пятьдесят… Подумаешь, слегка…

Для всех – банальность, для меня – нелепость,

когда твой лик – посмертной маски слепок,

пустой ладонью обескровлена рука,

в чертогах разума смешались день и ночь!

Когда раскаянье сочли обманом,

пытая Полиграфом Лжи! В дурмане

от лютой ревности бежать осталось прочь!

Противился уйти моральный арестант

с твердыни чувств к соблазнов зыбкой топи,

внутри не замечая липкий шёпот:

«В оправе стал стеклом твой бывший бриллиант!»

Сейчас в её делах ни капли чистоты.

В болезни страшной – да, была святою!

Но этот дар разменян на другое –

гордыня, месть, обман… Довольно суеты!

Пред кем стояла ты, меня за ложь кляня,

крестясь?! Но, точно, что не перед Богом!

Простил… прощаясь со своим порогом.

Не смей в «кресты» играть, не отпустив меня!

Грачи на всех крестах теперь мои друзья;

срываются к безумству мысли в скуке;

язык, слипаясь с нёбом, шепчет: «Сука!

Не мсти! Ведь между нами по грехам ничья?!»

МЫ БЫЛИ… кажется порою, так давно.

Давно… меня считают вольной птицей.

Давно… ей дарят булочки с корицей.

Смотрю на всё, как чёрно-белое кино!

Давно ты стёрла все остатки дешевизн

недрогнувшей карающей рукою –

всю нашу жизнь… легко… одной строкою

о встрече «на излёте»! Хоть без укоризн.

Уйдя… уйди! И тушью не рисуй слезу!

Живи в любви, как хочется, как дОлжно,

как понимаешь счастье ты. Не сложно

срубить подсохшую ненужную лозу!

Она ушла, как будто бы на час… одна

и навсегда… в безвременье… к другому!

К тому, кто любит и любим – святому!

К такому, кем была когда-то и она!

«МНЕ Ж НЕ ДАНО…» - молясь, шептала в никуда

из ниоткуда в мёртвой оболочке

последняя на сухостое почка

от срубленной лозы – «…ЗА ГРОШ ПЯТАК ОТДАТЬ!»