НА ИЗЛЁТЕ
Слегка за пятьдесят… Подумаешь, слегка…
Для всех – банальность, для меня – нелепость,
когда твой лик – посмертной маски слепок,
пустой ладонью обескровлена рука,
в чертогах разума смешались день и ночь!
Когда раскаянье сочли обманом,
пытая Полиграфом Лжи! В дурмане
от лютой ревности бежать осталось прочь!
Противился уйти моральный арестант
с твердыни чувств к соблазнов зыбкой топи,
внутри не замечая липкий шёпот:
«В оправе стал стеклом твой бывший бриллиант!»
Сейчас в её делах ни капли чистоты.
В болезни страшной – да, была святою!
Но этот дар разменян на другое –
гордыня, месть, обман… Довольно суеты!
Пред кем стояла ты, меня за ложь кляня,
крестясь?! Но, точно, что не перед Богом!
Простил… прощаясь со своим порогом.
Не смей в «кресты» играть, не отпустив меня!
Грачи на всех крестах теперь мои друзья;
срываются к безумству мысли в скуке;
язык, слипаясь с нёбом, шепчет: «Сука!
Не мсти! Ведь между нами по грехам ничья?!»
МЫ БЫЛИ… кажется порою, так давно.
Давно… меня считают вольной птицей.
Давно… ей дарят булочки с корицей.
Смотрю на всё, как чёрно-белое кино!
Давно ты стёрла все остатки дешевизн
недрогнувшей карающей рукою –
всю нашу жизнь… легко… одной строкою
о встрече «на излёте»! Хоть без укоризн.
Уйдя… уйди! И тушью не рисуй слезу!
Живи в любви, как хочется, как дОлжно,
как понимаешь счастье ты. Не сложно
срубить подсохшую ненужную лозу!
Она ушла, как будто бы на час… одна
и навсегда… в безвременье… к другому!
К тому, кто любит и любим – святому!
К такому, кем была когда-то и она!
«МНЕ Ж НЕ ДАНО…» - молясь, шептала в никуда
из ниоткуда в мёртвой оболочке
последняя на сухостое почка
от срубленной лозы – «…ЗА ГРОШ ПЯТАК ОТДАТЬ!»
