Ракушек россыпь. Дочке
***
Кротка и кажешься послушной,
и куклы брошены, и мяч,
и, убирая прядь за ушко,
рисуешь солнышко: измят
один листок, второй, а третий
ожесточённо скомкан так,
как будто бы всего на свете
важнее эта прямота
лучей, спускающихся с неба
до крыши домика (кривой,
он основателен и крепок -
твой).
***
Ты светишься - и мне не надо солнц,
и звёзд не надо, лишь бы горе-тучи
не прятали смешливое лицо,
не плакались, того гляди - научат
пускать слезу по поводу и без:
не стоит, зайчик, лучше - улыбайся...
Как улыбался бог тебе с небес,
когда ты в одуванчиковом вальсе
кружила так, что сыпалась пыльца
на платье и разбитые коленки -
не передать счастливого лица
оттенки.
***
Ты в море камешки бросала,
оно - волной бросалось в ноги,
и отражали солнце скалы,
и берег галечный пологий
шуршал под лёгкими шагами
(то там, то тут - ракушек россыпь),
темнели плечи от загара,
светлели косы -
и эта женственность некстати -
меня тревожила и злила,
как будто детского не хватит
в тебе...
А ты всё веселилась
и отбегала дальше дальше:
всё тише отголоски смеха,
и отдавало горькой фальшью
эхо.
***
Придумав тысячи имён,
я б не нашла тебе такого,
чтоб в нём одном был отражён
твой свет небесный:
просто слово -
беднее бедного. Объять
твои миры, твои привычки -
как возложить на воробья,
чтоб передал замашки птичьи
все-все - и по нему, затем,
судить-рядить пернатых станем...
Мелькнёт звездою в темноте -
Тая.
***
Мне не кажется: ты - как я,
только лучше, слегка добрее -
никакой из меня судья.
Липких ос отогнав,
в тарелке
чертишь пальцем сплошной узор:
треугольники и овалы
и лепечешь свой детский вздор
с умным видом...
Нарисовала
я тебя, если б был талант:
сладость спелого абрикоса
с первым мёдом напополам...
Осы.
