Война

Чёрные птицы бродят по звёздным швам,

Ищут остатки всеми забытых свастик.

Ты прилетела. Здравствуй, мой милый вамп.

В небе полно любви, не хватает страсти.

Молча снимаешь крылья в который раз,

Пахнешь солёной степью, полынным соком.

Что же ты в эту небыль-то забралась?

Бог, он какой? Обычный. Да Бог с ним, с Богом.

Я отошёл от прошлой своей войны,

Ты прилетаешь реже ко мне и реже,

Мы, говоришь, любить с тобой не вольны,

Плачешь, как будто бритвой по сердцу режешь.

Мне надоела злая твоя родня,

Я возродился, снова – большой и сильный.

Утро уносит прочь тебя от меня,

Может, и мне такие же сделать крылья?

Толку томиться в комнате у окна,

Каждый безумный день заполняя ветром.

Там, за холмом, другая моя война

Крылья за просто так предлагает смертным.

 

***

Эта судьба за красной твоей чертой.

Значит, за Родину всё-таки стоит драться?

Жизнь может быть убойной и холостой,

Всякую примем запросто без квитанций.

 

Брось на весы, шагай к своему врагу.

Пуля, осколок? Штык по душе? Граната?

Крылья примерить хочешь – я помогу,

Если по силам быть на земле крылатым.

 

Если способен выпить чужую боль,

Вывернуть душу, стать навсегда забытым.

Видишь, колючий сумрак оплёл забор,

Сыплется в землю горе назло молитвам.

 

Там, за колючкой, каждый уже крылат,

Их я среди живых и не числю вовсе.

Страшно тебе? Иди и умри, солдат.

Бойся отсрочить смерть, умереть не бойся.

 

Бойся бесовской шубы с её плеча.

Стоит примерить – поздно трубить тревогу.

Впрочем, лояльность к жертвам и палачам –

То, что обычно люди прощают Богу.

 

***

Ночь торговала жизнями на развес,

Брать не хотели: что в них – сплошные беды.

Вышел из тьмы на площадь голодный бес

В старых, как наша память, дырявых кедах.

 

– Ух, ты! Какие запахи – боль и страх!

– Эти приправы к жизням полезней прочих!

Лузгались, будто семечки на зубах,

Тысячи неприкаянных одиночеств.

 

После, наевшись до сыта, до икот,

Пил с лопуха росу, смаковал по капле.

Вдруг неземной печалью свело живот,

Петь потянуло, выть и реветь по-бабьи.

 

Стыли дождинки в мареве ледяном,

Где-то внутри пылала чужая благость.

Он бы назвал всё это кошмарным сном

Если бы, чёрт возьми, не сумел заплакать.