Перекрестье окна, как распятье,

потолок, подоконник, пределы.

Нервной жилкой терзают запястье

мысли, цепко сплетаясь в напевы.

 

То не грусть невзначай зазвучала,

просто снова ночною порою

память детства, в тиши проплывая,

струн коснулась незримой рукою.

 

Пред глазами отрывками фильмов,

чередою прожитых сюжетов

пролетают забытые лица,

звучат строчки любимых поэтов.

 

...

 

Редактированный вариант

 

Перекрестье окна, как распятье,

потолок, подоконник, пределы.

Нервной жилкой терзая запястье,

сердце бьётся о грудь, словно в стены.

 

И не грусть невзначай зазвучала,

просто снова в ночи беспокойной

память детства, ведя от начала,

струн коснулась незримой рукою.

 

И плывёт в тишине вереница

безоглядно прожитых сюжетов.

Проступают забытые лица,

озаряясь негаснущим светом.

 

...

 

Резюме редактора Эльвиры Пархоц – члена Союза писателей России

 

Первый текст -- черновик. В нём только намечено пробуждение памяти лирического героя -- через беззвучную музыку, возникающую в ночи и рождающую вереницу образов. Они похожи на кадры из кинофильма, но это сравнение должно было остаться за текстом и быть визуализированным только в сознании читателя, потому что кинолента мертва, а то, что возрождается в памяти, живо.

Второй текст единой линией обозначает восхождение лирического героя -- от забвения и ночной темноты к свету и обретению памяти, к нерушимой связи с прошлым. Здесь действуют уже не "мысли", не разум, потому что не он заставляет биться жилку на запястье, а "сердце", те чувства, которые ищут выход. Образ распятия, данный в первой строфе, рождает образ негасимого света в последней, и стихотворение становится завершённым. Слово "поэты", использованное в исходном тексте, уходит в подтекст: музыка, которую герой слышит в ночи, и есть поэзия. Сюжеты перестают быть "безоглядно прожитыми" и раздельными, они получают новую жизнь и бессмертие, сплетаясь воедино в человеческой памяти.