Маринка, почувствовав нервную дрожь, отложила в сторону конспект и покосилась на часы. До начала приёма людей около десяти минут. Казалось, совсем недавно её торжественно вручили красный диплом, а сегодня уже первый рабочий день в роли участкового терапевта. Чтобы совладать с собой, она глубоко вздохнула и подошла к окну, распахнув пошире раму.

Осень была по-домашнему ласковой и тёплой. Небольшой больничный сквер шелестел ярко-жёлтой кленовой листвой. Утреннее солнце щедро заливало лучами деревья, пропуская тонкие золотистые прядки сквозь их резное убранство, и невесомые зайчики шаловливо скользнули по лицу девушки, запутавшись в её рыжих кудрях, выскользнувших из-под белой форменной шапочки.

Интересно, каким будет первый пациент? Скромным или наглым, молодым или старым? Сложный ли попадётся случай? А вдруг «первый блин комом»? На практике она разного насмотрелась, но самостоятельно работать не приходилось.

- Марина Николаевна, приглашаю? – в голосе немолодой медсестры явно прозвучали недовольные нотки. Оно и понятно, ей, зрелой женщине, в пару поставили девчонку, едва закончившую институт.

Марина, торопливо спрятав в ящик стола студенческую тетрадку, кивнула. В кабинет вошла очень яркая пожилая дама. Монументальный бюст возмущённо колыхался – судя по доносившемуся в приоткрытую дверь гулу, ей удалось протиснуться без очереди, но возбуждённая пациентка явно была довольна, испытывав триумф победы.

Чувствуя себя хозяйкой положения, не дожидаясь расспросов, она подробно начала перечислять беспокоящие её симптомы: одышка, отёчность, скачки давления, головная боль. Чувствовалось, что дама пристально следила за своим здоровьем. Вместе с медицинской картой протянула собственные записи, фиксирующее состояние в течение дня. Говорила пациентка при этом настолько громко и властно, что Марина почувствовала, что скоро голова разболится у неё самой.

Молодая врач пролистала объёмистую карточку, свидетельствующую, что семидесятилетняя Мирослава Дейхвановна Семёнова часто посещала поликлинику, особенно приветствуя терапевтов, при чём консультирующие её врачи менялись очень часто. Видимо, не довольна она никем - мелькнула догадка у девушки.

На морщинистое лицо было тщательно нанесено несколько слоёв тонального крема, губы подведены яркой помадой. Запах парфюмерии, сдобренный приторным ароматом духов, был очень тяжёл, и Марина порадовалась, что оставила окно открытым. На шее дамы красовались бусы из крупного янтаря, блузка с многочисленными шифоновыми оборками откровенно обтягивала расплывшуюся фигуру.

Марина ещё раз бросила взгляд на лицевую сторону карточки. Мирослава Дейхвановна. Опасаясь, что сходу правильно не выговорит отчество, Марина дружелюбно обратилась к ней:

- Бабушка, расстегните блузку, я вас послушаю.

Пациентка, вытаращив на Марину глаза, медленно побагровела. Налившиеся кровью щёки не смог укрыть даже плотный грим.

-Как ты меня назвала, козявка ! – загремела она. Какая я тебе бабушка! Я молодая женщина, у меня и внуков нет!

-Извините, - стушевалась Марина, - обидеть я вас не хотела, продолжим осмотр.

-Да чтобы я тебе, эскулап недоделанный с купленным дипломом, притронуться позволила…, - и дама, не окончив фразу, вылетела в коридор, громко хлопнув дверью.

Медсестра смотрела на молодого врача, не скрывая насмешки. Побледневшая Марина несколько секунд размышляла. Первый блин комом всё же вышел. Что с ним сделать? Выбросить и печь новый!

Почувствовав прилив уверенности, девушка быстро сделала запись в карте Семёновой и положила документ на подоконник. Решительно распахнув дверь, пригласив в кабинет очередного.

Образовавшийся сквозняк зашелестел страницами медицинской карты, распахнув на последней, на которой аккуратным, непривычным для врача почерком, было отмечено: «Осмотр произведён, состояние удовлетворительное. Жалоб нет».