НА ПЛЯЖЕ

С.Ч.

 

Я в кустах держал засаду,

наблюдая за палаткой,

и вдыхал из самосада

дым вонючий, даже гадкий.

Из палатки слышны стоны,

и похожи на девичьи

по всему диапазону,

пусть и не совсем приличны.

 

Прекратились стоны. Дева

из палатки молча вышла.

Видом чисто королева –

хоть одета, как голышка.

Кот наплакал гардероба

в виде часиков на ручке.

Я присел аж: ну, зазноба…

Та ещё, наверно, штучка!

 

Бюстом пышным колыхая,

подошла к воде, как серна.

Крики чаек, затихая,

прекратились. Это скверно…

Испугались чайки, видно,

красоты и шарма тела,

оголённого бесстыдно.

Впрочем, им какое дело?

 

Наслаждаясь самосадом,

наблюдал за этой дивой

я с тоскою и азартом,

с мыслью грешной, нечестивой.

Представлял себя я птицей,

севшей на Её предплечье.

Пусть была б Она блудницей

родом из Замоскворечья.

 

Эх, друзья, какие позы…

Не найдёшь и сходу слова!

До сердечного тромбоза

доведёт она любого.

Для кого же жесты эти,

сладострастные движенья?

Не увидишь и в балете

тела голого вращенья.

 

Сам себе ответил: девы

грациозны от рожденья,

от зачатья и от чрева –

это им вознагражденье

от Творца, то бишь, от Бога

за грядущие страданья,

за тернистую дорогу

и пустые ожиданья.

 

И вот тут вдруг из палатки

вылез хмырь с унылым видом.

На штанах видны заплатки,

на лицо бандит бандитом.

Я от радости красотки

подавился самосадом,

выдыхая дым из глотки

я раскашлялся с надсадом.