Солнечное затмение

Никогда ещё они не были так близки.

Ее быстро разморило от мерного покачивания автомобиля. Тонкие линии губ расслабленно алели на светлом полотне лица. Он тоже вел машину погрузившись в задумчивое состояние. Эти коралловые нити сводили с ума, практически подчиняли себе его волю. Он все думал, как хотел бы видеть их, просыпаясь на заре. Привычка вставать очень рано закалила его. Последнее время он спал по четыре часа в сутки и не испытывал усталости. А проснувшись, думал о ней. И каждая освободившаяся минута возвращала его к воспоминаниям о ее глубоких, как космическая чернота, глазах. Отвлекаясь, он порой забывал, что ситуация требует его непосредственного присутствия. Однажды, даря розы миловидной блондинке, в его голове крутилась одна мысль: "Их нужно перекрасить, как в сказке Кэррола. Да и ее. Впрочем, как не крась, она не взлетит, как моя птичка. И никогда не сможет так запеть".

Вот и сейчас он был, как во сне. Только невероятно добром и чудесном сне. Рядом спала та, о ком он мечтал долгие месяцы, ради которой преодолел столько километров и препятствий.

Вдоль дороги проплывал небольшой поселок. Хотелось пить. Солнце почти достигло зенита. На окраине он остановил машину. Стоя у обочины, он осматривался вокруг, когда хлопнула вторая дверца. Через несколько секунд она стояла рядом, облокотившись на горячий капот - вот уж точно огонь не боится жара.

- Пройдемся? Нужно купить воды, - его голос, как и горло, был сух.

Она обхватила его запястье тонкими пальцами и прижалась к груди. Он гладил ее волосы, вдыхал их легкий сладковатый аромат. В этом душном мареве оба задыхались от захлестнувшей нежности.

- Идём, милая, - собрав остатки воли, он потянул ее за собой вниз по склону.

Пройдя сотню метров, они заметили небольшую деревенскую церквушку. Густой бурьян облепил ее стены. Да и они сами изрядно обветшали. Дверь была приоткрыта. Сквозь прохладный сумрак слышалось женское пение.

Вдруг она замерла. Засмотрелась туда, в освежающую темноту проема:

- Давай зайдём.

Свечи горели своим неровным пламенем. Тянуло сыростью. На иконах застыло выражение векового смирения и покорности. И только эти двое здесь дышали солнечным светом и жарким воздухом. Слишком много страсти среди застывшего полумрака уединения.

Поодаль юная девушка то ли распевались, то ли пела молитвенную песнь. Она стояла, погруженная в духовное оцепенение, на своей волне. Вскоре ее голос стих, и создание в длинном темном платье удалилось.

Прохладная тишина стала совсем неподвижной. Две фигуры в центре - высокая крепкая мужская и хрупкая невесомая женская - замерли так близко друг к другу. Силуэт девушки в этом белоснежном сарафане до пят напоминал ангела, оберегающего рыцаря, богатыря, воина. Она держалась за его предплечье, а потом поправила стоящую вблизи покосившуюся свечу. Воск прилип к пальцам невидимой, но ощутимой тяжестью.

Через несколько минут они сидели на крохотной лавочке возле церкви. Оба молчали. Она по-прежнему держалась за него, только теперь ещё и голова склонилась на сильное плечо.

- Что, молодежь, обвенчаться желаете? День сегодня подходящий, - в шутку или всерьез это было сказано, но лицо батюшки выражало крайнее удовлетворение.

Она повернулась, широко распахнутые глаза выражали удивление.

Он поднялся и потянул ее за руку:

- Идём.

Они быстро шагали вверх по склону по направлению к авто. Она едва поспевала за его широкими уверенными шагами.

Расположившись внутри просторного кожаного салона, она наконец смогла отдышаться. Он сел рядом и притянул ее спиной к себе, руками обхватив почти полностью, вместе с коленями. Она сжалась в комочек, в этот момент ещё более напоминая нахохлившуюся морозной зимой синичку.

- Что с нами будет дальше?

- Я не знаю. Ещё не думал об этом.

- Ты уедешь. И всё закончится.

- Нет, конечно.

- А как? Как же иначе? Все хорошее имеет свойство заканчиваться. Так ведь и должно быть.

В салоне повисло молчание. Климат-контроль снова сделал воздух прохладным, но здесь он был куда более свежим и пронизанным светом высоко стоящего в небе солнца. Вот только на сердце обоих был полумрак, заслонявший ослепительный блеск летнего дня.

Они понимали, что у каждого своя жизнь, которую от жизни другого отделяют сотни километров. Что фактически они знакомы всего лишь несколько часов - очень бурных и насыщенных часов, но все же это так мало для чего-то серьезного. Месяцы общения в сети очень сблизили их, реальность же всегда оказывается иной. И теперь становилось все ощутимее, как необратимо утекают в прошлое последние песчинки их общего счастья.

Кончиком пряди волос он рисовал на ее плече загадочные узоры. Затем перешёл на затылок. Она почувствовала, как на спине проступили колючие мурашки. Глубоко вздохнула. Властным жестом сдвинув каштановые волны волос, он слегка наклонил вниз ее голову и стал украшать поцелуями шею и затылок. Ей не хотелось шевелиться и мешать ему, только сердце бешено стучало в груди. Ладонью он развернул ее лицо навстречу своему. Их взгляды встретились.

- Я никуда тебя не отпущу... - прошептал он. - Слышишь? Останься со мной.

Они снова целовались. Два тамтама бухали где-то внутри, и нечто невидимое никак не давало расцепить объятия. Пальцы жадно впивались в кожу, губы в губы. Прервавшись на вдох, он произнес:

- Останься со мной навсегда. Будь моей женой.

А потом они вновь утонули друг в друге без остатка, без шансов на спасение.

Где-то в отдалении разливался на высоких тонах колокольный перезвон. Раскалённый солнечный диск, как отлитый из белого золота, сиял в голубой прозрачности неба. Рождаясь из темноты, он трансформировал ее в свет. Прохладу ночи в дневное марево. Опустошенность в надежду. А сегодня он сплотил два одиночества в единую силу, имя которой любовь.