- Ник, ну неужели это действительно наш Вэл? - рыдала я на плече у друга.

 

Николай Сомов - ныне главный полицай Зареченска как мог своими огромными лапищами обнимал меня и мычал что-то непонятное, вернее то, что он говорил было предельно ясно, но слова категорически отвергались сознанием.

 

- Марго, да, именно его труп мы выловили в реке... Уже и опознание было.

 

- Колька, - срывалась я на истерику и колотила его мощный торс, - не может быть, что это Валерка...

 

- Может, Ритка, может, это он...

 

В нашей жизни люди приключаются не просто так - жизнь даёт тебе попутчиков не напрасно. Кем был для меня – тогдашней одиннадцатиклассницы, Валерий Прошкин? Да в принципе никем и сразу всем. В той, оголтелой, юности девяностых были очень странные мерила. Просто сосед, просто «чел», как мы тогда любили говорить. Всё и ничего. Просто Валерка Прошкин - всегда готовый за меня на всё... Он просто был. Всегда и везде. На «замесах» в клубе, где тогда непонятно что делили, ведь, в принципе, делить было нечего. Просто все тогда жили по законам кино...

 

- Вэл, ну что же ты дрейфишь? Рубани его и Марго твоя! Или неохота руки марать? Так тогда и не лезь со своей любовью, - кричала Кэт на пустыре и пыталась вырваться из крепких Колькиных объятий.

 

У неё вообще были странные понятия о правде и справедливости. Но об этом немного позже…

 

Валерка и Мишка всегда были соперниками. Сначала на межшкольных соревнованиях, потом на татами в секции по борьбе. Волею судьбы они стали сводными братьями. После аварии на единственном градообразующем предприятии нашего городка мама Вэла и папа Майки остались вдовцами. Выброс битума на асфальтобетонном заводе унёс жизни многих горожан. В их число вошли Валеркин отец и Мишкина мама. Дядя Толя – Мишкин отец и тётя Зоя – Валеркина мама как могли поддерживали друг друга после трагедии. И со временем настолько сблизились, что решили жить вместе. У Черновых. Так у меня появился новый сосед и одноклассник – Валерка Прошкин. Мои родители подружились с этой тихой и трудолюбивой парой. Хотя до этого они даже и не общались с Черновыми. О них шла дурная слава, вернее судачили про дядю Толю. Разное поговаривали. И что был он в местах не столь отдалённых, и что жену поколачивает, и что пьёт безбожно. Да и вид у него был не особо презентабельным – вечно лохматый, не выбритый, в поношенных грязных ботинках и невыглаженной одежде, с хмурым взглядом. Но авария на заводе стала главным обсуждаемым событием и со временем эти разговоры сошли на нет.

 

Наверное, мужчина может раскрыться только в присутствии «той самой» женщины. Вот так и появление тёти Зои изменило всё. В подъезде начали появляться комнатные цветы, а из Мишкиной квартиры маняще запахло сдобой. Этот аромат стал одним из ярких воспоминаний о той славной поре, когда мир казался огромным, непременно добрым и справедливым. А однажды дядя Толя впервые вышел к забивающим «козла» дворовым мужикам. Это был совершенно незнакомый нам мужчина – подстриженный, гладко выбритый, чисто одетый. Но его глаза! Они оказались небесно-голубого цвета и излучали столько света и тепла, что казалось могли согреть всех. Для меня на всю жизнь именно такие глаза стали олицетворением покоя. Большей частью мужчины в нашем дворе были простыми работягами и без особого чванства приняли Мишкиного отца в свою компанию. Они о чём-то пару дней горячо беседовали, а потом во двор въехал гружёный досками грузовик и всё мужское население двора принялось за работу. Дядя Толя оказался отличным плотником и хорошим лидером. Так детям района на первое сентября нашего предпоследнего года юности был торжественно вручён деревянный «золотой ключик» от новой детской площадки. Кусок деревяшки, выкрашенный в невыносимый жёлтый цвет. Яркое пятно в памяти. Мальчишки стали часто бывать у нас дома. Они больше не соперничали. Им даже нравилось нарочито говорить друг другу «брат».

 

Но потом разгорелась их самая главная битва - за моё сердце. Мы с Мишкой встречались ещё с восьмого класса и даже решили поступать в один «универ», а с Валеркой у нас получилась хорошая дружба. Но кто знает когда она перерастает в нечто иное – более глубокое? Мне долгое время было не понятно - в какой именно момент я стала важным для Валерки человеком. Мне чудом удавалось сглаживать углы, но в тот день меня не было в городе, и они решили устроить дуэль. По всем правилам. Не нужно долго думать, чтобы понять, кто предложил такую форму выяснения отношений. Валерка всегда считал, что если уж не удалось поговорить и нужно решать вопрос кулаками, то сатисфакция – самый честный способ расставить все точки над «ё». Он уже сидел на животе у поваленного на спину Мишки и занёс было разбитый в кровь кулак для решающего удара, но замер на мгновение.

 

- Нет, я не буду бить брата в лицо! – Валерка вскочил, отряхнул своё тренировочное, порванное во многих местах трико и протянул руку недоумевающему Мишке, - Пусть Марго решает сама.

 

Мишка не воспользовался помощью брата. Он тяжело поднялся и молча побрёл с места дуэли в сторону руин взорвавшегося цеха, которые почему-то не спешили восстанавливать.

 

- Ник, ну разве так правильно? Ведь должен же остаться кто-то один, - нервно всхлипывала Катька.

 

- Видимо не во всех дуэлях есть победители и побеждённые, Кэт…- Колька наконец-то разжал свои, огромные уже тогда, объятия и вытирал слёзы подруге.

 

О той бойне, случившейся ровно через неделю после выпускного, я узнала значительно позже. В тот день на пустырь пришли два брата, ещё мальчишки. Но покидали они место наших сборищ мужчинами. Каждый из них принял своё первое взрослое решение. Своё собственное. А правильное или нет – на этот вопрос ответило время…