Горе
Месяц, как мел, растворялся в луже,
О горизонт опирались дома,
Запертые изнутри и снаружи,
Чтоб не проникла сквозь двери тьма.
Ночь, утопая в щемящей обиде,
Шла, чуть хромая; живая едва.
И, на кровати холодной сидя,
Щеки платком вытирала вдова.
Грустные тайны друг другу шептали
Вечно спешащие, злые часы,
Хлеб каменел на хрустальном бокале,
Полном горючей и горькой росы.
Звезды желтели, подобно зёрнам,
Дымом кадильным курился туман,
Город, одетый саваном черным,
Горем, как пивом прокисшим, был пьян.
