Горе

Месяц, как мел, растворялся в луже,

О горизонт опирались дома,

Запертые изнутри и снаружи,

Чтоб не проникла сквозь двери тьма.

 

Ночь, утопая в щемящей обиде,

Шла, чуть хромая; живая едва.

И, на кровати холодной сидя,

Щеки платком вытирала вдова.

 

Грустные тайны друг другу шептали

Вечно спешащие, злые часы,

Хлеб каменел на хрустальном бокале,

Полном горючей и горькой росы.

 

Звезды желтели, подобно зёрнам,

Дымом кадильным курился туман,

Город, одетый саваном черным,

Горем, как пивом прокисшим, был пьян.