Фома и Нескончаемая чаша
На одной замшелой кухне,
Звезды лишь в окне потухли,
С храпом встрепенулся наш
Забубённый персонаж
В окруженьи пыльной тары.
Уж не отрок, но не старый.
Не болтливый, не немой.
С детства звался он Фомой.
Сидя за столом проснулся,
Еле сам себя коснулся,
И трясущейся рукой
Тут же растерял покой.
В голове, когда-то умной,
Словно колокол чугунный
Вдруг издал набатный звон,
Дух едва не выгнав вон.
От похмельного мытарства
Было лишь одно лекарство:
Чарка доброго вина,
Хорошо бы не одна.
Загудело за ушами.
Слепо по столу зашарил,
Наплескать себе в уста
Граммов около полста.
Но увы, всё вышло грустно,
И во всех сосудах пусто,
С опохмелкой не свезло.
Нет лекарства как назло.
Сердце в рёбрах птицей бьётся.
Делать нечего, придётся,
Чтоб живой воды испить,
Наперёд её купить.
Долго ль, коротко ль, собрался,
Средь одежд не потерялся,
Даже как в тумане смог
Выйти ровно за порог.
А вот дальше - незадача,
Подсуропила удача.
По ступеням кувырком,
Да под лестницу ползком.
Эх, судьбина, злая тёща,
Без того негодны мощи.
И почти, едва живой,
Распрощался с головой.
День уж в сумерки втянулся,
Наш летун едва очнулся,
Для сознания созрел,
В тёмном закутке узрел
Запотелую бутылку.
Видно треснулся затылком:
Показалось, что она
С неба в дар ему дана.
Походила на скульптуру,
Словно женская фигура,
Растопыривши слегка
Непрозрачные бока.
Чуткий нос Фомы унюхал
Нотки лёгкие сивухи,
И, судьбу благодаря,
К жизни тотчас же воспрял.
Лишь надежды вспять вернулись,
Руки мигом потянулись
Сей нектар чрез рот принять,
Тремор дьявольский унять.
И вот тут всерьёз накрыло,
Аж перекосило рыло,
И скукожились меха -
Женский голос услыхал:
-Ах, терпела я напрасно,
И теперь всё так ужасно,
Отлежала затекла...
Как же долго я спала!
Где же бравые корнеты,
Что читали б мне сонеты,
И восторг в душе храня,
Лобызали бы меня?
Я б по их рукам гуляла,
Бурно жажду утоляла,
Жарко жертвуя собой!
Так возьми меня же!...Ой!
Сударь, вы мне незнакомы!
Как же я смогу такому
Миг блаженства подарить?
Ну-ка, руки убери...
Больно ты невзрачен, дядя.
На тебя, признаться, глядя,
Вдаль натоптанной тропой
И сама уйдёшь в запой.
-Вы, гражданка, не бухтите,
Говорите, что хотите.
Хоть я и не кирасир,
Но в каком-то роде сир.
И имею положенье,
Среди местных уваженье.
А потрёпанный такой...
А кому сейчас легко?
Озабочен вот задачкой:
Вы не белая ль горячка?
Я ж не раз ходил к черте,
По ночам гонял чертей.
Видел слоников зелёных,
И драконов обозлённых.
Но такое, как сейчас,
Чую точно в первый раз.
Где бы пить ни приходилось,
Никогда не доводилось,
Даже лёжа под столом
Разговаривать с бухлом.
Это вынесет не каждый.
А вот что-то там про жажду
Говорили вы, мадам,
Мол, тотчас гусару дам...
-Вы внимательный мужчина.
-Есть сейчас на то причина.
Если глотку не согреть,
Можно запросто сгореть.
-Вы поклонник, видно, страстный.
Хоть на вид и не прекрасны.
И спрошу вас, не тая:
Так ли вам желанна я?
-Дорогая, без сомнений,
На волне моих волнений,
В похотливом мандраже
Я влюбился в вас уже.
-Ах, коварный соблазнитель!
Женщин, видимо, ценитель.
Не смогу я устоять,
И поклоннику не дать.
Так возьми ж меня, сейчас же,
Со своей расправься жаждой,
Сколько есть во мне - бери,
Жаркой страстию гори!
Как в пустыне ссохлый путник,
Хоть и тот ещё распутник,
Не набросился Фома,
Попадая в закрома.
Заглушив утробы стоны,
Нежно взял её в ладони,
Фразы нежные шепча,
Как малютку, покачал.
Лишь потом, терпеть не в силах,
Взял её, как попросила:
Горлышко в губах зажав,
Аппетита не сдержав,
И лицо блаженно скорчив,
В три глотка её прикончил,
Жадно горлом клокоча,
В позе гордой трубача.
До конца и от начала
Слышал, как она кричала:
Да, хороший, да, родной!
Что ты делаешь со мной?!
Но ни разу не запнулся,
Хоть едва не поперхнулся -
Под похмелку - это факт!
Совершил любовный акт.
-Ах, мон шер! Какой вы мачо! -
Говорила, чуть не плача, -
Словно марш оркестр сыграл.
Так меня никто не брал...
-Эх, мадам, без ложной фальши,
С вами был готов и дальше.
С помощью вот этих губ
Я не то ещё могу!
Жаль, что кончилась забава.
-А меня зовут Любава.
И раскрою вам секрет:
Мне конца и края нет.
Я могу быть вечно ваша,
Нескончаемая чаша.
Полною все время быть.
Надо лишь меня любить.
-Дык... А как же? Так бывает? -
Головой Фома кивает,
Разгорелися глаза -
Я конечно, только "за"!
-Если мне ты будешь предан,
То наполнюсь до обеда.
Каждый день, любимый мой!
Ну, идём к тебе домой?
А в ответ, мой свет, получишь,
Ты букет напитков лучших,
Под опекой сомелье
В нашей маленькой семье.
-Непременно, как же можно
Отказать неосторожно?
Вот ни разу не совру!
В жёны я тебя беру!
И Фоме похорошело,
Хоть и взял хомут на шею.
Мол, такую-то жену
Как-нибудь да потяну!
Ведь любовь такое дело,
Кто-то душу, кто-то тело,
Кто пожрать готов любить.
Здесь же - только брать да пить.
И утеха длится долго
От супружеского долга.
Эх, сбылась его мечта!
Вот какая красота.
И неважно - как, откуда,
И за что такое чудо?
Даже если это сон -
Пусть подольше длится он.
Наш Фома в себе уверен,
Он супруге строго верен,
И его умелый рот
Каждый день её берёт.
Собутыльников не водит.
Сам с Любавой хороводит.
И стеклянной визави
В вечной клятвенно любви
Признаётся ежедневно,
Да ещё порой распевно.
Вот что сделать с мужиком
Может женщина легко.
Только как-то на рассвете
Наш любовник вдруг заметил,
На зубок определив,
У супруги недолив.
Граммов двадцать малых толик.
Но, - прожжённый алкоголик,
Тёртый профессионал -
Это сразу же узнал.
И спросил её невинно,
Нежно, и предельно чинно:
-Дорогая, как дела?
Ты сегодня не смогла?
-Ой, мон шер, мне дурно стало.
Я наверное устала.
От озноба вся дрожу.
Можно просто полежу?
В этот раз пошёл навстречу,
Ей досуг слегка облегчил,
И набор законных доз
Он на завтра перенёс.
Только к завтрему обеду
Одержать не смог победу.
А потом пошли дела -
Сотню грамм не долила.
Тут уж круто недодали,
Веский повод поскандалить.
Но опять умерил гнев,
Зубы сжал, к столу присев.
-Дорогая, что случилось?
Горло еле промочилось.
Не стонала ты почти...
-Милый, ну опять прости.
Видимо, сказались годы.
Или игрища погоды.
Видишь, дёргается глаз?
Не готова я сейчас.
-Глаз твоих, увы, не вижу.
И, мне кажется, бесстыжих.
Бахус нам благоволит...
-Пуся, голова болит...
Дальше - больше, два в неделю
Набирает еле-еле.
Весь родник вперекосяк,
Истощился и иссяк.
У Фомы прыщи по коже -
И не хочет, и не может.
Ведь вещественный обмен
Не приемлет перемен.
Он дошёл. Пошёл налево.
За углом другая дева
В руку горло отдала,
И сивуха потекла.
Мы узнали не сегодня,
Что за девы в подворотнях
Мужиков коварно ждут,
Что за гадость им дают.
Там Фоме не подфартило,
Не на шутку накатило.
И - неудовлетворён -
До жены приходит он.
-Дорогая, всё так сложно.
Жить так дальше невозможно.
Ты чудить переставай.
Очень нужно, наливай.
Мне левак совсем не в радость,
Покупал я эту гадость
За законные рубли...
-Я пустая, отвали!
-Ах ты мерзкое стекло!
Что ж ты врешь-то мне назло?
Знаю я - в тебе вино
Завершиться не должно!
-Ах стекло?! Какая малость...
Я рабой не нанималась.
Даже если что-то есть -
Не про вашу, сударь, честь!
Я в дворцах, где шёлк повсюду,
И хрустальные посуды,
Буду влагу отдавать.
На тебя мне наплевать!
Будет всякое, без рода,
Из обычного народа
На меня кидать бразды.
Да пошёл ты, зая... Бздынь!...
Звонко брызнули осколки.
Расплескался спирт без толка.
И скупа мужска слеза
Резкость сбавила в глазах.
И вдовец наш испечённый
Начал думать увлечённо,
За помин её души
Как бы тризну совершить.
Брат, тебе скажу я прямо,
Поучительна та драма.
Ты по жизни не ленись.
И с похмелья не женись...
