Набатом бью в колокола!-19
НАБАТОМ БЬЮ В КОЛОКОЛА!
Трилогия
Книга первая
ВОТ И МАТЬ У МЕНЯ ОТГОСТИЛА...
Вот и мать у меня отгостила.
Скрылся поезд, прощально звеня.
И вся воля моя и вся сила
Как-то враз покидают меня.
И лишь в сердце, как птицы, ютятся
Промелькнувшие чувства, слова...
Вот сидим мы. Давно за двенадцать.
Но ясна и свежа голова.
— Уж, поди, на подходе и книжка?
Ты писал, что закончил её...
— С книжкой, мама,
не то чтобы слишком... —
Я скрываю смущенье своё.
— А уж мы её ждали да ждали.
Почитать собирались с отцом.
Да, видать, не житьё без печали...
— А печаль ты запей-ка винцом.
— А и вправду! — долитую рюмку
Мать, прищурившись, пить не спешит,
И смеётся, и сонному внуку
Шевелюру рукой ворошит.
— А уж мы накатались с Дениской!
Как помчимся, аж сердце замрёт.
Высоко ты живёшь или низко,
А кабинка как раз довезёт... —
И, лицо по-старушьи наморщив,
Мать молчит, и туманится взгляд.
— Это что же, вот так вот вахтёрши
Целый день под лифтом и сидят? —
Я смеюсь. Я про лифт объясняю,
И уже улыбается мать:
— То-то я удивляюсь, чудная,
Что нигде никого не видать... —
А потом, после крепкого чая,
Мать стоит у ночного окна,
И, должно быть, по дому скучает,
Хоть гостит ровно сутки она.
Освещённые отблеском лунным,
Там, внизу, с обжитой вышины
Городские цветочные клумбы
Хорошо ей, наверно, видны.
Потому и теплеет во взгляде
И спокойнее сердцу в груди:
— А соседи-то наши в ограде
Насадили цветов — не пройти!
Да и чем заниматься на свете?
Старики ведь. Силёнок уж нет.
Березуцкой, молодке-то, Свете,
А и той пятьдесят уже лет.
Всё стареем, сынок, всё стареем.
Так, глядишь, насовсем и уйдём,
И в свой час лебедой да кипреем
К вам на землю из тьмы прорастём... —
Сквозь озноб нелегко улыбаться,
Только всё же спешу я сказать,
Что задача, чтоб книжки дождаться,
Ну, а там до второй подождать.
Но слабеют и воля, и силы,
И шугой на реке
стынет кровь...
Вот и мать у меня отгостила.
Доведётся ли встретиться вновь?
НЕНУЖНЫЙ РАЗГОВОР
Соваться пришёл?
А. ПЛАТОНОВ.
«Котлован»
Он отвык от таких разговоров —
Ни стакана с водой, ни листков,
Ни трибуны по грудь,
за которой
Словно пропасть до первых рядов.
Там, за пропастью, —
смутно, невнятно,
Как порою бывает в кино,
Скучных лиц молчаливые пятна
Расплывались в большое пятно.
И тревожиться было не нужно,
Что основа доклада стара —
Там, за пропастью, хлопали дружно,
С той же громкостью, что и вчера...
Тут же, в цехе, без явной причины,
Словно с ясного неба гроза,
И суровые чьи-то морщины,
И колючие чьи-то глаза.
И не ладятся что-то вопросы,
И ответы на них невпопад,
И усмешка, скользнувшая косо:
Мол, не больно-то встрече ты рад...
И, закончив беседу, из цеха
Он поспешно к машине идёт.
И мучительней каторги ехать
На другой многолюдный завод.
НАШЕ ОБЩЕЕ ВРЕМЯ УХОДИТ...
Отцу и матери
Наше общее время уходит,
Как сквозь сети уходит вода.
Я ещё не состарился, вроде,
Но уже постарел навсегда.
Мне смеяться пока ещё в радость,
Но печаль растворилась в крови.
Это ваша нежданная старость
Опустилась на плечи мои.
И, шагая дорогою дальней
По осенним пожухлым полям,
Это вашей улыбкой прощальной
Улыбаюсь я прожитым дням.
И тревожная мысль, словно бремя,
Как под сердцем ножа лезвиё –
Что пройдёт наше общее время,
А за общим пройдёт и моё.
Может, это и мудро, и просто,
И чего уж поделаешь тут,
Только сердце сжимается остро
В быстротечном потоке минут...
