Любовь на колёсах 20

На следующий день вернулись в Ванино. Предстояла погрузка на площадку «новых» японок. Я и подумать не могла, как это происходит. Обычный деревянный допотопный вагон, двери откатили в сторону, положили две обычные доски и гостеприимно предложили: «Пожалуйста, заезжайте.» Сашка быстренько загнал свою машинку в вагон, как эквилибрист. Я судорожно соображала, что делать. Ехать по двум качающимся и узким доскам боялась. Сашка спрыгнул, подошёл к следующему вагону, распахнул двери, положил доски и уставился на меня. Ну, уж дудки. Не поеду. Стала просить его загнать мою машину. Бесполезно. «Я же упаду!» — почти плача пыталась разжалобить я коварного индейца. Но нет. Даже слова ни сказал. Села за руль. Куда денешься. Мужики подтянулись и, по-моему, делали ставки: упадёт — не упадёт. Сашка довольно лыбился и пообещал подстраховать. Перекрестилась, поехала. На удивление легко загнала машину. Самое сложное позади, так мне думалось в тот момент. Ага, конечно! Перегон от Комсомольска до Хабаровска я запомнила так же ярко, как роды.

 

До Комсомольска ехали весело, легко. Не пили. Всех ждали сложные, а некоторых и опасные, перегоны. Карты, байки, разговоры ни о чём.

 

Утром из всех вагонов посыпалось разноцветное драже машин. Попрощались с мужиками, поехали.

 

Я впереди. Сашка за мной. Спокойно ехать Сашка не мог, да он и жить спокойно не мог. Потихоньку начал раззадоривать меня, злить, подгонять. Мы устроили настоящие гонки.

 

Между Комсомольском и Хабаровском был раньше замечательный участок дороги. Широкий, ровнёхонький, как море в полный штиль. Состоял он из крутого спуска, мягкого лекала поворота и крутого подъёма. Сашка, прекрасно зная про него, нарочно меня и подгонял. Нам предстояло проверить максимальную скорость, на которую способны новые машины.

 

Обогнав меня в очередной раз, Сашка мигнул мне правым поворотником. Это означало, что обгонять его нельзя. Совершенно напрасная перестраховка. Догнать Сашку невозможно. Я ускорилась. Педаль газа практически лежала на полу. Стрелка спидометра ушла далеко за сотню. «Японка» бравурно наигрывала похоронный марш. Появилось ощущение полета. скорость чувствовать я перестала. Сашка уже взлетел на горку и пропал. Странные ощущения. Адский или божественный коктейль ледяного ужаса, нечеловеческой сосредоточенности, холода по спине и какого-то дичайшего восторга. Хотелось быстрее, ещё быстрее, выше, выпустить закрылки и взмыть к облакам, за облака, дальше, дальше… лететь и не возвращаться…

 

Но я вернулась. С рёвом взлетев на горку, начала сбрасывать скорость. Индейца не видно. Укатил вперёд и ждать точно не будет. Вот обидно всё — таки. А вдруг со мной что-то случится? Колесо проколю или разобьюсь. Я сплюнула: «Тьфу, ты. Накаркаешь ещё.» Кстати, на счёт прокола. Сашка мне колёса менять не помогал. Принципиально. Тренировал, так сказать. Ой, не могу! Наивный! Объяснял тем, что когда я буду одна на трассе, то должна надеяться только на себя. Купил мне всякие штуки, я их покидала в багажник и понятия не имела, как ими пользоваться. Если случались мелкие поломки, то я делала так: сначала к обочине прижималась, выходила, с умным видом обходила тачку, ели это был прокол, пинала колесо и ждала, а если что-то другое, то открывала капот и торчала из него попой, пока кто-нибудь не остановится. Ждать не приходилось. Добрые и отзывчивые водилы безвозмездно дарили помощь, участие и хорошее настроение.

 

В данный момент всё работало, жужжало, тянуло и катило. Для полного удовлетворения мне не хватало стопарей Сашкиной машины. Проехала довольно много. Не мог же он бросить меня и…

 

И тут я видела аварийку. Сашкина машина валялась, как детская поломанная игрушка вверх колёсами и радостно мигала фонариками. Сашки не видно.

 

Тормозила так, что машину занесло. Бросила её посреди дороги, коршуном полетела вниз. Сашки нигде нет. Сказала себе мысленно: « заткнись, дура, всё норм, думай» и начала обследовать машину. Крови нет — это раз. Стойки целы — это два. Да и вообще, такое впечатление создавалось, что машинку взяли и так аккуратненько положили на крышу. По всем показателям водитель отделался лёгким испугом. Видимо и понёс этот испуг за ближайшие кусты.

 

Крадусь к кустам. А там лежит Сашка. Спит? Нет, ни фига. Странно лежит. Так не спят. Подошла. Очень осторожно прощупала пульс — есть. Обследовала руки, ноги, голову. Всё в норме на первый взгляд. Трогать не стала больше ничего. Вдруг с позвоночником проблемы. Надо врачей. Как? Ага, на трассу марш! Но тут ко мне уже бежали мужики, спросили, чего случилось, поняли, что я в полном неведении, быстро всё организовали. Один, немедля, полетел до ближайшего посёлка за доктором, второй отогнал мою машину, напоил меня почти насильно какой-то хренью, накрыл Сашку курткой своей. Сидим. Ждём. Сашка в отключке. Я абсолютно спокойна …внешне. Внутри — лежу рядом с ним.

 

Приехала скорая. Сашку на носилки и в «таблетку». Распихивая врачей и мужиков, я залезла следом и уселась рядом с мужем. Смотрю волчонком, только что не скалюсь. Доктор посмотрел на меня, молча закрыл двери. Поехали.

 

По пути Сашка очнулся. Застонал, открыл глаза и спросил: «И сколько тебя можно ждать? Где носит — не понятно». И вырубился. Странно. Что происходит с ним?

 

В больничке выяснилось, что мужу сильно повезло. Травм никаких. Сотрясение и всё. И видимо шок. Положили в палату. Сказали, недельку понаблюдают. Я взмолилась: «Дате позвонить. Там машины брошены». Дали. Дозвонилась через дежурного до Олега, рассказала, он наорал, обозвал нас с Сашкой всеми матами, которые знал, велел ждать в больнице и от мужа дальше, чем на метр, не отходить. А шмыгнула носом, пошла ждать.

 

Олег зашёл в палату, посмотрел на компаньона и поинтересовался: «Ну, и сколько на этот раз выдавил?»

 

Сашка, который к тому времени пришёл в сознание, но башку его клевали дятлы, поморщился: «А чё?» «А на хера! Вот чё!» — гавкнул на него Олег. Я согласно кивнула головой. Но спаситель посмотрел на меня зло и съехидничал: «А ты, значит, белая и пушистая?» Я радостно и ещё активнее затрясла головой. «И не гоняла? — подозрительно прищурился спекулянт. Я замотала головой в стороны., изобразила удивление и обиду. Олег погрозил мне пальцем и вышел. Сашка прошептал: «Сколько?» Я также шёпотом ответила: «Сто восемьдесят».

 

Индеец довольно хмыкнул: «Моя школа. Я чуть больше».

 

Сашку мы забрали. Машину ему вести не дали, он обиделся и всю дорогу спал на заднем сидении. А я поглядывала на него в зеркало и прибавляла газ. Сзади сигналом матерился Олег, я открыла окно и показала ему средний палец. Закрыла окно и ещё ускорилась. Пошёл он. Нам домой надо. Дура я была набитая.