воронье
влажной прохладой парка
в кронах вороной каркал,
в горле горем вороньим
рождался крик посторонний,
чуждый всему, чем с детства
билось больное сердце,
собранное судьбою,
склонное к перебоям.
ближними обворован,
дальними оболванен,
вспомнил, как жил вороной
в райской бескрайней рани,
чудом заговорённым –
ангел с крылом воронёным.
голос прорезан болью,
призрачной птичьей волей,
звуком до колик голым,
избранный быть изгоем,
биться в груди до дрожи,
рвать на кусочки сердце:
каждая птица божья…
каждая птица – Божья…
каждое сердце может
вдребезги разлететься.
