На прорезь в тучах наползает лик...
* * *
На прорезь в тучах наползает лик.
Он целится в меня, он сверлит взглядом.
Я в немоте…
Я сдерживаю крик…
Не отвернуть лица – он будто рядом…
И вот уже – лоскутиками – синь,
Далёкий гром скользит по горлу неба,
И слышится оттуда: «Где ты, сын?
Ах как же долго у меня ты не был!
Мой снимок изморщинили ветра
(Не верь, мой сын, что не стареют фото).
А под землёй, что тяжка и сыра,
Мой прах истлевшим саваном замотан.
Мне из могильной душной тишины
Не докричаться, и не ждать ответа,
Но я кричу. Уже из вышины:
– Сынок, откликнись!
Где ты…
Где ты…
Где ты…»
…Гроза слабеет. Выцветает лик.
Я всё никак не отойду от шока.
– Не уходи, останься-а!.. – рвётся крик.
– Я жду тебя…
Почти неслышен шёпот.
На прорезь в тучах наползает лик.
Он целится в меня, он сверлит взглядом.
Я в немоте…
Я сдерживаю крик…
Не отвернуть лица – он будто рядом…
И вот уже – лоскутиками – синь,
Далёкий гром скользит по горлу неба,
И слышится оттуда: «Где ты, сын?
Ах как же долго у меня ты не был!
Мой снимок изморщинили ветра
(Не верь, мой сын, что не стареют фото).
А под землёй, что тяжка и сыра,
Мой прах истлевшим саваном замотан.
Мне из могильной душной тишины
Не докричаться, и не ждать ответа,
Но я кричу. Уже из вышины:
– Сынок, откликнись!
Где ты…
Где ты…
Где ты…»
…Гроза слабеет. Выцветает лик.
Я всё никак не отойду от шока.
– Не уходи, останься-а!.. – рвётся крик.
– Я жду тебя…
Почти неслышен шёпот.