Как я была стервой.
Я когда-то себя записала в стервы,
такие вот вполне типичные:
высокий каблук, стальные нервы,
сигарета во рту и речи публичные.
Я была очень дерзкой и резкой,
вино в одиночестве пила по ночам,
и было от этого немного мерзко мне,
не давала высохнуть от слез глазам.
Я когда-то вела откровенные разговоры,
и с мужчинами высокомерно была на «ты»,
но рисовала на окнах одиночества узоры,
и ненавидела их пустые цветы.
Когда в стервах была –
в любовь не верила –
все так глупо у них и тривиально.
Лишь бессонными отрезками комнату мерила,
и жила от звонка до звонка.
Я на небо смотрела с усмешкою –
мне же все по плечу, я сильна.
Только небо с тоской отвечало мне –
ты даже не любовница и ничья жена.
В пустой комнате, с пустой душой,
я понимала: стерва – не выход.
Кто согреет меня долгой зимой?
Неужто счастье мое – ошибка?
Размажу по лицу красную помаду,
разобью кривые зеркала,
достала меня стервы бравада,
Я жива, мой Бог, я жива!
(14.12.14)
такие вот вполне типичные:
высокий каблук, стальные нервы,
сигарета во рту и речи публичные.
Я была очень дерзкой и резкой,
вино в одиночестве пила по ночам,
и было от этого немного мерзко мне,
не давала высохнуть от слез глазам.
Я когда-то вела откровенные разговоры,
и с мужчинами высокомерно была на «ты»,
но рисовала на окнах одиночества узоры,
и ненавидела их пустые цветы.
Когда в стервах была –
в любовь не верила –
все так глупо у них и тривиально.
Лишь бессонными отрезками комнату мерила,
и жила от звонка до звонка.
Я на небо смотрела с усмешкою –
мне же все по плечу, я сильна.
Только небо с тоской отвечало мне –
ты даже не любовница и ничья жена.
В пустой комнате, с пустой душой,
я понимала: стерва – не выход.
Кто согреет меня долгой зимой?
Неужто счастье мое – ошибка?
Размажу по лицу красную помаду,
разобью кривые зеркала,
достала меня стервы бравада,
Я жива, мой Бог, я жива!
(14.12.14)