В конце восьмидесятых и в начале девяностых жизнь в Москве бурлила так, что крышка кастрюли временами гремела и подпрыгивала, выпуская пар.

Испытывая неукротимую тягу к литературному творчеству, я вдобавок тянулся и к литературе мировой, собирая свою библиотеку, благо электронные книги тогда почти никого не интересовали. У меня сложился круг букинистических знакомых, с которыми я обменивался дублирующими экземплярами редких книг, если таковые перепадал случай достать.

И среди таких знакомых-приятелей выделялась одна интеллигентная симпатичная женщина, ценившая и собиравшая книги по античному искусству и по Эпохе Возрождения. И звали её под стать Антике – Элеонора Григорьевна.

Она знала о моём увлечении стихами, уважала это моё качество и помогала найти редкие в то время поэтические издания. И вот однажды мы встретились с Элеонорой Григорьевной на Кузнецком, где в те времена процветал книжный «чёрный рынок», обменялись книжными диковинками – и решили пройтись до «Библио-Глобуса», поддерживая зародившуюся беседу о литературе.

Интеллигентная женщина тактично попросила меня почитать ей свои стихи – и мы шли в облаке поэзии, из которого пробивались наружу её восторженные взгляды.

Когда я закончил читать, а мы к тому моменту уже приблизились к переходу через улицу Кирова, ныне Мясницкую, от усадьбы Черткова – к магазину фарфора «Глэдис», – моя спутница робко, чуть запинаясь от стеснения, попросила:

– Сергей, а я ведь тоже иногда грешу стихами. Можно я прочту одно из последних. Мне очень важно Ваше мнение.

Я, разумеется, выразил полнейшую готовность, испытав при этом чувство лёгкой тревоги. Вдруг передо мной – мэтр поэзии, а я тут распинаюсь, как прижизненный классик!..

Моя величавая спутница, выдержав паузу, настраивающую на глубокое проникновение в эмоции и смыслы произведения, вдохновенно произнесла:

– Великий Леонардо изваял

Искусства незабвенное творенье.

Отнеся велеречивость первых банальных строк к неопытности самостийной поэтессы, я ждал, что же прозвучит дальше, после слов вступления. Тревога моя облегчённо сменила смыслы, но пауза затянулась дольше требуемой. И тут моя собеседница вдруг говорит:

– Сергей, ну, что Вы скажете?

Слегка оторопев, я машинально ответил:

– А что дальше?

– Это всё, – раздалось в ответ.

Словно шумная стая птиц пронеслась в моей голове. Я молчал – и понимал, что нужно срочно что-то сказать, чтобы не обидеть интеллигентную собеседницу. Наконец, я нашёлся:

– Это всё правильно и интересно. Но Вам ещё многому надо научиться.

И моя спутница, просияв, энергично со мной согласилась:

– Я очень рада!

Проводив спутницу до станции метро «Лубянка», я вздохнул с облегчением.

 

Больше мы не встречались: номера моего телефона Элеонора Григорьевна не знала.