Канитель
Весна, заполнив скверы школотой —
мужской порывистой, девчачье-пылкой —
срывала кепки с выбритых затылков.
И, нарушая вязовый застой,
бурлила-клокотала… Взять реванш
пытались банты танек, лен и даш
над шапками... и душами парней.
Сопротивляясь сладостно-кокетно,
и, уступая, проносились шкеты —
ватагами вдоль вспученных аллей.
От пылкости сбивался вздохов ритм,
И город наполнялся смехом рит.
Разбуженные гомоном толпы,
окаркивали вороны владенья.
Из кутерьмы и птичьего кар-пенья
рождалось что-то новое. И ты
вдруг так отчётлив, так неотвратим
из памяти возник: опять стоим
распахнутые солнцу. Мчится птах,
а мы, как в ту весну, вдыхаем небо,
задрав носы, сплетая быль и небыль
уже в недетских охровых мечтах.
Я помню… Я живу… Пока капель
не смоет в бездну память-канитель.
