Канитель

Весна, заполнив скверы школотой —

мужской порывистой, девчачье-пылкой —

срывала кепки с выбритых затылков.

И, нарушая вязовый застой,

бурлила-клокотала… Взять реванш

пытались банты танек, лен и даш

 

над шапками... и душами парней.

Сопротивляясь сладостно-кокетно,

и, уступая, проносились шкеты —

ватагами вдоль вспученных аллей.

От пылкости сбивался вздохов ритм,

И город наполнялся смехом рит.

 

Разбуженные гомоном толпы,

окаркивали вороны владенья.

Из кутерьмы и птичьего кар-пенья

рождалось что-то новое. И ты

вдруг так отчётлив, так неотвратим

из памяти возник: опять стоим

 

распахнутые солнцу. Мчится птах,

а мы, как в ту весну, вдыхаем небо,

задрав носы, сплетая быль и небыль

уже в недетских охровых мечтах.

Я помню… Я живу… Пока капель

не смоет в бездну память-канитель.

 

​

 

​