Маше

Наливаю покрепче чаю,

окунаю перо в чернила.

Мне тоскливо необычайно.

Вновь пишу драгоценной милой.

"Я не смог удержаться, Маша.

Видно, всё-таки слишком молод.

В нашем городе летом страшно,

а зимой здесь тоска и холод.

В нём и осень как будто злее,

ветер с моря срывает двери.

Ты не знаешь как я жалею,

что ты стала моей потерей.

 

Я уже привыкаю к виски,

часто пьяным брожу по лужам.

И не верю, что станет близким

тот старик. Он тебе не нужен.

Я во сне постоянно вижу

как в затылок ему стреляю.

А безумие ближе-ближе...

Что мне делать теперь? - не знаю...

Год тянулся как вечность, Маша,

я пытался уйти в забвенье.

Вспоминаю свиданья наши.

Зря не сжёг я твоё именье...

 

Нет на свете страшнее кары,

чем любовь потерять и выжить.

Я теперь не курю сигары -

опиатами душу выжег.

А вот память сгореть не хочет,

и в абсенте она не тонет.

Мне мерещатся каждой ночью

на запястьях твои ладони."

...Я послания все сжигаю,

пепел писем в застывшем воске.

Незабвенная, дорогая...

Маша, Маша, я твой Дубровский.