***

Я стоял на краю острова и смотрел на море. Волны плескались далеко-далеко внизу, т.к. остров был высокой скалой. Ветра не было. Но было восходящее солнце, всегда было восходящее солнце, застывшее, прислонившись диаметром к линии горизонта.

Я постучал пальцами по бедру, странно ощущая и не ощущая его.

- Хочется вниз? – спросил меня некто, внезапно появившийся за моим левым плечом.

- Не знаю. Если б хотел, уже бы спрыгнул, разве нет?

- Вряд ли. Мне кажется, в вас ещё сохранилась крупица человеческого благоразумия.

- Но ведь здесь исполняются все желания.

- Кто вам сказал? Все желания исполняются там – внизу.

Я посмотрел в его застывшие глаза и моргнул. Когда я только появился на этом острове, на воротах (я, правда, не помню, и что было перед воротами и где сами ворота) было написано: «Место следования своим желаниям». Я рассказал об этом стоящему рядом со мной. Собеседник смотрел на меня, но как будто сквозь.

- Вы не понимаете сути происходящего. Если бы здесь исполнялись желания, я бы мог одним мизинцем вас убить, а это невозможно. Нет, это место именно следования желаниям. Место, где нет свободы. Где вы всегда идёте за своим хотением. Вот и всё.

И он ушёл. Я знал, что он сказал что-то важное. А ещё я знал, что ничего не понял. Но не потрудился остановить его. Сегодня мне очень хотелось любоваться навсегда застывшим рассветом, и я снова посмотрел на солнце.

 

- Печальное утро, да? Сегодня оно особенно печально, – произнёс у меня над ухом женский голос. Я повернулся. Женщина сжимала в руках намокший носовой платок.

- А как вы понимаете, что уже сегодня? Когда же было вчера?

- Никогда. Когда вчера было, оно было в настоящем времени, а значит, оно тоже было сегодня.

- Но тогда почему «сегодня» утро особенно печально?

- Потому что именно сейчас мне особенно плохо, – отчеканила она, пронзила меня взглядом, полным отчаянья, развернулась и ушла. Я знал, что надо было бы постараться её утешить. Возможно, я бы так и сделал. Но мне хотелось сохранять спокойствие. А разговор мог бы встревожить меня. Да и останавливать её вроде бы невежливо…

 

«Слишком много «бы», – думал я. – Поэтому ты и один. Поэтому никого не осталось с тобой. Ты всегда, всегда боялся потревожить кого-то».

- Себя, – прошептало море.

- Что?

- Потревожить себя.

- Я тебя не слышу. Ты слишком далеко внизу.

Море лишь рассмеялось. Здесь оно могло говорить.