Этот город будет поедать тебя изнутри.
Ложкой перемешает твою душу и прожует.
И ты останешься в нем навсегда, один,
Никчемный и слабый, тот, кто здесь не живет.

Грязные улочки меж первых серых домов,
Пустырь распростер свои объятья.
Теперь тебе там искать музу под наркотой,
Чтоб завалить ее в мокрые кровати.

Восторженные стоны будоражат мозг,
До дрожи в пальцах плевать слова на листы.
Изнасилованные, строки, вкривь и вкось,
Стыдливо падают на пол, пряча лицо под следы.

А ты вновь спустишься в бар смотреть,
Как кто-то снимает щлюху, чтоб ей читать.
Наизусть, он пьяным декламирует смерть.
Наверно ей можно молиться… Святая !@#$%!

Он вывалиться за дверь, а ты докуришь.
И поднимешься в комнату, где ждет она.
Голая, с синяками на коже от твоей бури,
Что ломает грудь – твоя ледяная волна.

В духоте этих стен, и запаха города,
Ты поставишь ее раком у стола со стихами.
А после повесишься, на обрывке провода,
Болтая над строчками босыми ногами.