Об обедневшем рыцаре.
О, презренный металл! Разноцветными крашеный ржавчинами,
В одиночку добытый, а может, что крупными складчинами;
И дерьмом ты не пахнешь, и кровь не оставила след...
За тебя продавалась и жизнь, а поверх — чести с совестями;
И молва разливалась пространными, горькими повестями;
И никто не наложит на алчность железный запрет.
А бумага сверкает нолями, великими множествами;
Восхваляема серой толпою и всеми ничтожествами;
Презираю продажные души, и звяканье шпаг.
Но, увы!.. Я и сам в горьком хлебе на ужин нуждающийся;
И плачу за ночлег, в отсыревшем углу обретающийся;
А продать для оплаты могу только щит свой, да флаг.
