РУСЬ УТРЕННЯЯ. Глава восьмая
Глава восьмая
Убить или не убить? 12 жён и 800 наложниц.
Бунт Рогнеды. Сын Изяслав. Навечная ссылка.
Боевые успехи Владимира. Новая волна сжатия.
Идолы по всей Руси. Перун с золотыми усами.
Жертва. Гибель Ивана и отца его Фёдора.
Сомнения князя.
Сначала он хотел убить её,
Но красота гречанки восхищала.
«А впрочем — достояние моё.
Хочу — убью», — подумал он сначала.
«А захочу — помиловать могу, —
Потом подумал он. — Ведь я старался,
Как можно больше, насолить врагу,
Так и соли, коль случай в руки дался».
И он придумал самый сильный ход.
Женился на невесте, значит надо
И на жене жениться. Жизнь — вперёд!
Услада в жизни — лучшая награда.
Но плохо — страстью стала. Говорят,
Двенадцать жён имел он в царском доме,
Да восемьсот во всех краях подряд,
Окрестных, так сказать, — дворцовых кроме.
Не пробовал, читатель мой, считать,
Но, кажется, что гунновский Аттила
Владимиру мог крепко проиграть,
Не та была в Аттиле этом сила.
Хотя была такой же ревность жён.
Однажды спал владыка у Рогнеды,
И среди ночи был вдруг пробуждён
Предчувствием, почти подобным бреду.
Как будто поднялась жена тайком,
Кинжал из ниши спрятанной достала,
И сталь его искрящимся огнём
Над ним в молчанье мрачном засверкала.
Он вмиг открыл глаза. И что же? Над
Лицом его огонь клинка струится.
Рукой жены возносится булат,
На грудь его готовый опуститься.
Мгновенно руку он перехватил.
«А, это ты, изменница Рогнеда!
За что же эта злоба, этот пыл?» —
«За все мои страдания и беды!» —
«Ну, погоди же!» — За своим мечом
Спешит в другую комнату владыка.
А воротился — стынет в горле ком:
«Отец Всея Руси, ты погляди-ка!»
Стоит сынишка малый перед ним
С мечом тяжёлым — рыцарь пятилетний:
«Ты думаешь, что здесь такой один?
А вот и я, твой сын и твой наследник».
«Да кто ж тебя тут чаял увидать?» —
Князь говорит и острый меч бросает.
На сына и Рогнеду гнева чадь
И ненависть слепая исчезают.
Но чуть позднее он им отомстит,
Поселит в новом граде Изяславле.
Он, говорят, и до сих пор стоит.
Как памятник былины этой давней...
* * *
Немного выше известили мы
О сходстве князя нашего с Аттилой.
И, в общем, мы не так уж не правы,
Поскольку и другие сходства были.
Явив себя в воинственном отце,
Они в далёком появились сыне —
Великом князе, истинном бойце,
Походами известном и поныне.
У Польши он в сраженьях отобрал
Почти все города Руси Червонной.
Рубеж славянский западнее стал —
Границей исторически законной.
Но Вятский край, являя вольный нрав,
В те дни платить налоги отказался.
Князь киевский, стиль барса переняв,
Вдруг в тех местах с дружиной оказался.
Мечом булатным он укоротил
Удельное на вольность притязанье.
(В содружестве небесных тайных сил
Волна вставала сжатья, созиданья).
И, осознав, насколько дело дрянь,
Уже в своём привычном рабском стиле,
Отцу Руси полуторную дань
Они исправно с этих пор платили.
Но тут ятвяги, Северная Русь,
К свободе ринулись по новой моде:
«Вам сатана налоги платит пусть!»
И получили (сразу извинюсь)
По этой самой, по ятвяжской морде.
Историки считают, что Руси
Объединение — святое дело.
А ты меня, читатель мой, спроси,
И я в былинном духе, гой еси,
С позиций Истины отвечу смело.
Объединенье в пору лишь тогда,
Когда всё общество в Христовой вере
(Ну, большинство хотя бы). На года
Основа благодатная тогда
В земных деяньях и в духовной сфере.
А так объединенье — лишь диктат,
Лишь истязание народа властью.
И от свободы подлинной откат,
И очень далека дорога к счастью.
Да что! Возьмём радимичей. Они
Пошли путём воинственных ятвягов.
И вновь на долгие явилась дни
Покорность зорюшек, саврасок, хряков.
* * *
Победам отдавая дань втройне,
Владимир отплатил богам сторицей —
Наставил идолов по всей стране,
С особенным усердием в столице.
У княжеского терема воздвиг
Огромного Перуна с золотыми
Огромными усами. Страшный лик
Как бы вращал горящими глазами.
В честь чудища языческих небес
Решили выбрать отрока для жертвы.
И вот по жребию почти исчез
Сын Фёдора, как в полдень месяц светлый.
Он был христианином. Местный люд
Судачил: «Справедливая судьбина!
Перун настолько на христовцев лют,
Что выбрал именно христианина».
Но злобным пересудам вопреки
Невиданное в Киеве случилось.
Отец Ивана по-на все крючки
Закрылся в доме. И скажи на милость,
Дом оказался крепостью такой,
Что лучше и не надобна защита.
Отец кричит: «Ваш бог совсем плохой.
Он хуже хищника. Ему открыта
Одна жестокость. Нету в нём любви.
Он капли нашего Христа не стоит.
Ваш бог всё строит в жизни на крови,
А наш — всё на любви и вере строит!»
Пришлось язычникам христовцев сжечь.
Для тех времён явление простое.
Но на владыку старикова речь
Произвела влияние большое.
Впервые он задумался над тем,
Такой в его душе зажёгся лучик,
Что христианство меж других систем
Быть может, многих и верней, и лучше.
31.08.16 г.,
Иконы Божией Матери «Всецарица»
