Мне под эти ворота невестой твоей ступать...

 

Приплывала к нам с Родоса рыцарей гордых рать, и над старыми башнями реяли их кресты. Я не помню средь них ни юродивых, ни святых, никого, кто бы мог вас спасти от такой беды.

 

Говорят, эти рыцари были совсем глупы и покой потревожили греческих мертвецов. У подножья горы их предвечный стоял покров, развалился давно, когда в гневе зашлась земля. Говорят, это место сумели давно проклясть, и любой, кто попал туда, в ужасе умирал. Но никто из пришедших об этом тогда не знал, и они растащили могилу на кирпичи. Моя мать что-то пела над травами на печи и просила от гнева царя защитить наш дом. Тихо вторила ей и просила я об одном: чтобы старая сказка тебя не убила вдруг. Мы чертили в ночи белым мелом защитный круг, мы молились Христу, чтоб проклятье нас обошло...

 

Ты за мной всё следил, но без умысла и не зло, ты ходил по пятам, любовался тайком, молчал. И видала я раз, будто скромно украшен зал, будто вместе стоим рука об руку под крестом. Я теперь поняла, что явилось то вещим сном. Ты мне нравился, рыцарь, и духи связали нас. От тебя отводила проклятие, порчу, сглаз… Ты корзины носил мне и по воду провожал. Мы гуляли с тобой у подножия чёрных скал, мы по берегу моря ходили в закатный час. Ты однажды меня от соседа лихого спас. Ты любил меня, рыцарь, и я поддалась судьбе: ты обет преступил и женою позвал к себе. Как могла я, мой рыцарь, тебе в этом отказать?

 

Мне под эти ворота невестой твоей ступать.