«Знаете, милая София, ведь боль бывает двух видов. Мне было очень больно, когда пропал мой пёс, или когда в детстве брат пролил кипяток мне на ногу. А вот когда меня привезли к Вам в госпиталь, на носилках, мне не было больно. Я смотрел на салатовые занавески и думал, что теперь-то уж точно – всё кончено. В воздухе стоял какой-то крепкий запах, и я почему-то думал, что это формалин, и мечтал, чтобы меня поскорее в него окунули.

А потом появились Вы. Вы терзали меня каждым своим движением: чем-то тёрли, что-то кололи…Запах мазей, казалось, проедал лёгкие. Занавески трепетали, Вы своими нежными пальцами заживо снимали с меня кожу и мне хотелось умереть под Вашими руками. Именно тогда я подумал, что, быть может, изгнав человека из рая, милосердный Господь немного подсластил ему горькую пилюлю жизни, и с тех пор всё счастье, всё настоящее счастье на Земле всегда горько-сладкое, как калина. Когда мне стало лучше, я хотел было что-нибудь сломать себе или разбить. Я хотел снова видеть Вас, снова страдать. Я хотел упиться до дна этой бои.

Но теперь боли, пожалуй, стало слишком много. У меня в руках клочок Вашего платья. Я помню взрыв, и кровь на белых ступенях, и на зелёных занавесках тоже, и помню, что эта кровь была не моя.

Милая София, теперь я всегда рядом с Вами. Они сказали что я сумасшедший, что я непригоден. Они не взяли меня снова на фронт. Но мне всё равно. Я теперь всегда рядом с Вами. У меня в кармане клочок Вашего платья, и я люблю подолгу сидеть в Вашем кабинете, и держать его, то есть, клочок, на ладони, и смотреть на небо через разбитую крышу. Часы на стене Вашего кабинета встали. Им, как и мне, теперь некуда торопиться. Они ждут, когда в заваленном обломками коридоре послышатся Ваши шаги, и Вы придёте, чтобы вновь причинить мне боль».

2019