Ранним майским утром художник пришел на маковое поле, находившееся недалеко от деревни, где жили его предки. Художник приехал из города писать «натуру». Он был удивительно счастлив в это утро! Поле воодушевляло художника. Он испытывал необъяснимый душевный подъем, созерцая это открытое и свободное пространство. Поле сияло и сверкало. Все цвета радуги играли в капельках росы, еще не высохшей в этот ранний час на травах, маках, листьях деревьев. Березы и липы окаймляли поле, оберегая от посторонних глаз. Яркая, свежая зелень звенела от своей молодости и упругости.

Тихонько журчал ручей. Мимо уха художника прошелестели крылья стрекозы. Звук от её полёта был такой щекотливый, что ему захотелось почесать ухо, как это обычно делают собаки, задними лапами… Он засмеялся: как здорово на этом поле! Маки! Красные маки, вперемежку с золотыми колосьями трав, заполняли все пространство поля, насколько было видно глазу. Художник слышал тихий шепоток ветерка, шуршание трав и маков, листьев на ветках деревьев. Какая здесь красота!!! Он блаженно вздохнул, закрыл глаза, наслаждаясь теплом и своим замечательным настроением.

Поставив мольберт, художник прикрепил к нему безмятежный белый холст, приготовил кисти и краски. Он хотел написать портрет своего настроения: светлого, беспечного, счастливого! Это будет КАРТИНА СОЛНЕЧНОГО РАЯ, которым окружило его маковое поле.

Художник почувствовал разливающуюся слабость по телу от всех овладевших им чувств и эмоций. Он прилёг на траву, положил руки за голову и, наслаждаясь плавным движением причудливых фигурок облаков в небе, под тихий стрекот кузнечика и журчание ручейка… уснул!!!

-2-

«Господи! - вскрикнул он. - Что это?»

На него нёсся озверевший конь. Брызги слюны летели из его пасти во все стороны. Всадник был не лучше коня. Перекошенный от крика рот. Глаза, стреляющие искрами, чуть не выскакивали из орбит. Он натягивал поводья, ставя своего коня на дыбы, и яростно кричал своим товарищам: «ВперЁЁд!!!», показывая саблей направление атаки. Его голова была обнажена, драгунский шлем сбился с головы от лихой скачки. Волнистые черные волосы слиплись от пота. Он призывал своих товарищей рубить врага до последнего! Все неслись на взмыленных конях мимо художника на невидимого ему врага.

С той стороны летели пушечные ядра. Они рвались с грохотом и черным дымом, разбрасывая комья земли во все стороны. Художник зажал уши, наклонился, и совершенно вовремя: ещё бы чуть-чуть - и копыта летящего коня снесли бы ему голову.

Ужас сковал всё его тело! Он почувствовал запах крови. Вокруг него после каждого взрыва падали и падали тела. Они стонали, плакали или сразу валились замертво с пустыми незрячими глазами. Художник увидел солдата с рассеченной головой, из которой билась густая темная кровь. Он полз из последних сил в сторону художника, тянул свою слабую руку и хриплым голосом молил: «Братец, помоги!»

Художник кинулся было к нему и обомлел...

Он в окопе. Видит рядом таких же молодых, как он, ребят в мокрых гимнастерках. У некоторых еще румянец на щеках, который не скроет никакая грязь. Их глаза - в них и страх, и злая решимость! Грохот танков, которые ползли и ползли, окружая окопы со всех сторон. Тупые, злые, железные машины ползли, чтобы растоптать эти молодые тела и вдавить их в землю, родную землю! Запах машинного масла, бензина, пота человеческих тел и удивительного, пробивающегося сквозь это месиво, нежного запаха травы после дождя. Всё слилось в едином ужасе и страхе. Солдаты вжимались в землю. Танки всё ближе и ближе! Солдатам нельзя отступать! У них приказ, у них за спиной родные города и сёла! Нель-зя! В руках у каждого по связке гранат и винтовка. Где-то стрелял пулемёт по врагам, которые прятались за танками и боялись попасть под прямой обстрел пулемёта. Но и он замолк. Там, где был пулемёт, вражеский танк месил и месил землю...

Художник взмок. «Что же это такое?" - спрашивал он себя осевшим голосом.

Он хотел кричать от пережитого страха, но боялся, что солдаты в окопах пристрелят его как труса. Он видел в их глазах и осуждение, и презрение за испытанный и нескрываемый им страх.

Вдруг один солдат броском выскочил из окопа. В руках его были гранаты, он пополз под самое брюхо обнаглевшей машины. Бросил, приподнявшись, гранаты - и упал. Упал на землю лицом к небу. Солдат умер, но улыбался. Танк горел. Из него выползали, крича, хватаясь за голову - и падали, охваченные огнём враги. Теперь и они лежат на этом поле с жалким от боли взглядом остекленевших глаз.

Художник всё сильнее прижимался к земле, ему хотелось спрятаться в неё. Защититься... Но танк направлял на него свои хищные грохочущие гусеницы. Железное тело тряслось и рычало, не давая ни единого шанса на спасение! Сквозь щели танка уже можно было рассмотреть лицо врага со злой ухмылкой на губах…

С другой стороны, на него летел конь. Всадник, с перьями на шапке, замахивался саблей, готовый резануть по его молодому телу... Художник почувствовал, как жилы налились кровью и готовы в любую минуту лопнуть…Взрыв…

Он закричал… И проснулся!

-3-

Всё то же поле. Теперь оно было рассечено пополам. Яркое солнце на его стороне, а на другой - тёмные тучи. Они уже уплывали и уносили с собой остатки дождевых капель. Где-то вдалеке гремел гром. Пахло мокрой травой ... и радуга! Цветное коромысло повисло над маковым полем.

«Господи!» - опять вымолвил художник. Он понял. Он всё понял! Закрыл лицо руками и почувствовал слёзы на щеках. Мелкая дрожь прошла по его телу. Взял кисть дрожащей рукой - и начал писать! Потихоньку он успокоился. Художник писал свою картину поля, на котором когда-то были бои. И маки! Красные маки – как поросль крови, пролитой здесь тысячами солдат, защищавших родную землю от поруганий врага.

Он писал: синь неба, красных маков цвет, а в небе видел глаза и добрые улыбки тех, кто подарил ему это маковое поле, этот солнечный рай… Кто-то подкручивал ус, подмигивал: «Живи, парень! Радуйся жизни, помни о нас, расскажи о нас!»

Художник написал свою картину…

Он возвращался с поля домой другим: счастливым, но не беспечным. Со светлым и грустным настроением. В руках его был бесценный дар, подаренный ему маковым полем – КАРТИНА СОЛНЕЧНОГО РАЯ!