Сумерки застали его врасплох, когда он пролетал над землей, увлекшийся свободой ощущений. Все стало ясно, когда раскрыли свои далекие глаза звезды и фонари. Вот так, сразу.

Реальность отчего-то вдруг сделалась тяжелой и тягучей, полет обернулся вязким скольжением.

Тьма, так устроен Свет, что она его поглощает, а он вечно призван рассеивать и просвечивать ее мутное тело. Словно древний скиталец, принесший себя в жертву неизвестным богам. Светлым ли, темным ли. Для кого несет это бремя юный старец, проникая в саму суть вечности и ее атрибутов?

Кому нужен этот бесконечный труд? Сидящие у костра дети ответили бы "Нам".

Тьма забрала все силы. Она сдавила дыхание, сузила восприятие, притупила зрение. Перемещаться теперь приходилось рывками, словно раненному партизану в тылу у врага - по возможности быстро и, конечно, бесшумно.

Тьма просочилась и вовнутрь, вступая и расширяясь в своих владениях, заливая их все быстрее заполняя собой мысли, она проникла даже туда, куда лишь босым прокрадывался Свет, отражаемый миллиардами хрустальных нитей. И льдины мрака сомкнулись.

Осталась лишь замершая точка, повисшая в этой кромешной безнадеге.

Наступит ли утро... Ее слабые пульсации словно шепот вторят эту мысль. Наступит ли утро. Сползет ли одеяло холодной ночи?

Быть может в далеких уголках Вселенной розовые бабочки одновременно потянут на себя ее край?

Или совсем в другом, противоположном краю, в голубых ключах намокнет, утяжеляясь угол ночи?

Пульсация не знает ответа. Но надеждой в ней бьется вопрос. И пока вопрос жив, есть смысл для существования.

 

 

//когда-то давно..