Килька в томате
Не секрет, что в благополучных семьях зачастую вырастают сложные дети. Несмотря на положительный пример родителей и грамотные примеры из жизни, воздействие правоохранительных органов и психологов, подростки попадают в «плохие» компании, а порою совершают правонарушения, в результате чего попадают на внутришкольный учёт, а то и на учёт в инспекцию по делам несовершеннолетних.
Более десяти лет назад, тогда ещё в милиции, существовала, на мой взгляд, прекрасная возможность перевоспитать юных нарушителей – недельный «тур» в колонию, где обитали несовершеннолетние преступники. Жаль, сейчас эту традицию отменили как негуманную. Была ли это просто ознакомительная экскурсия, или ребята жили наравне с осужденными, я не знаю, но возвращались они весьма впечатлённые, притихшие, и некоторые реально исправлялись. Примерно раз в три месяца «сверху» приходила соответствующая разнарядка на одного-двух подростков. Ребят требовалось быстро найти, получить согласие родителей или опекунов, которые, к тому же, должны были снабдить своих чад недельным сухпайком и сменой белья.
Получить согласие на поездку ребёнка из тех самых, благополучных, семей, было нереально. Лишь однажды к нам пришла женщина-фармацевт и сама попросила забрать её тринадцатилетнего сына. Мальчик на учёте у нас не состоял, но, по словам мамы, это не особо приятное событие не за горами. Парнишка вернулся другим человеком, через месяц женщина пришла к нам с огромным домашним тортом в качестве благодарности.
Я в ту пору была стажёром, и очень разволновалась, когда очень нелюбимый мною инспектор Семёнов (грубый, порою жестокий лейтенант) решил заслать по разнарядке Ивана Огнева. Парень был с моего участка, жил с матерью и сестрой, которая недавно родила, в съёмном домике, очень бедно. Малограмотная мать-уборщица точно не пошла бы жаловаться, что её сына отправляют колонию, и, поплакав, наверняка бы подписала необходимые документы, но Семёнов не собирался тратить на это время, попросту подделал её роспись. Времени, действительно, было в обрез, но я, за несколько месяцев работы увидевшая множество грубых нарушений, была очень возмущена подобным отношением.
-Николай, -тормошила я Семёнова, - мать же не в курсе, сейчас заберёшь мальчишку, она же обыщется!
-Записку оставим, -равнодушно отмахнулся Семёнов. – Поторапливайся, поехали за ним!
-Ну он же нормальный парень, - я безуспешно попыталась надавить на жалость, - ты прекрасно знаешь, что родители отмазали пацанов, которые ларёк хотели ограбить, а этот по глупости рядом был, на него всё и навесили.
-Так, ещё слово, я тебя высажу, - пригрозил Семёнов, резко крутанув рулём.
Поняв, что проиграла, я попросила:
-Возле магазина притормози.
Заскочив в супермаркет, я торопливо начала осматривать полки. Моя стажёрская зарплата была более чем скромная, но оставить мальчишку на неделю голодным я не могла. Схватив сухари и печенье, я замерла перед полкой с консервами, торопливо ощупывая глазами жестяные банки с яркими наклейками.
Скумбрия, лосось, горбуша… Дорого, не потяну. Схватив несколько баночек кильки в томате и рыбных тефтелей, я бросилась к отчаянно сигналящему рабочему автомобилю.
К Ваниному дому, точнее, саманной хатке, мы подлетели в клубах пыли.
-Думай, где его искать, если дома не окажется, -предупредил Семёнов, -из-за тебя задержались, отбытие меньше чем через час.
Ваня был дома. Он удивлённо вскинул голову, когда мы без стука ворвались в незапертую дверь.
Семёнов с отвращением бросил взгляд на некрасивое лицо подростка с огромным, тёмным, в пол-лица, родимым пятном.
- Так, быстро собирайся, в круиз повезём, - распорядился лейтенант, досадливо потирая ушибленный о низкую притолку затылок.
Иван моментально понял о чём речь.
-Я не могу, -тихо, но твёрдо произнёс он, - на мне племянник.
Действительно, на проломленном низеньком диване лежал двухмесячный младенец. В крошечные покосившиеся оконца проходило так мало света, что мы сразу и не заметили ребёнка.
- А мать где? - взревел Семёнов, и малыш, проснувшись, захныкал.
-Сестра сейчас в училище диплом получает, выпускной у неё, а мать на работе, -объяснил Ваня, неловко беря плачущего мальца на руки.
- Так, мне этот детский сад надоел. Ничего с ним за пару часов не будет, поехали –приказал Семёнов.
Глаза Вани наполнились слезами, он молча отрицательно мотнул головой.
- Николай, ты иди в машину, - я подтолкнула злющего Семёнова к выходу, мы сейчас всё решим.
-Ваня, думай! Кому из соседей ты можешь отдать ребёнка? Это лишь на час. Я найду твою сестру, предупрежу.
Ваня вышел из ступора.
- Бабу Настю если только…
- Хорошо. Приготовь смесь, я возьму пелёнки.
Через десять минут, вручив малыша и его нехитрые пожитки соседке, мы мчались по направлению к центру.
-Ваня, вот, возьми, - я протянула парню пакет – здесь пряники, консервы…килька в томате, -растерянно добавила я, увидев, как Иван сжал кулаки.
-Килька? В томате? – парень, схватив плоскую баночку, с размаху швырнул её в раскрытое окно и зарыдал. Я обернулась назад, убедилась, что банка ни в кого не попала, упала на асфальт, нелепо закрутившись на примятом боку.
-Придурок, - заверещал Семёнов, - я тебе морду сейчас набью!
- Ваня, – я сжала вздрагивающую ладонь мальчика, - ты не волнуйся, я действительно найду твою сестру, и, пожалуйста, не выбрасывай больше продукты, мне не так просто было их купить, - и выскочила из остановившегося автомобиля напротив училища.
Благодаря своему удостоверению уже через пять минут я была в актовом зале, на торжественной церемонии вручения аттестатов. Сестра Вани, улыбающаяся, взволнованная, как раз стояла на сцене. Мне было не до сантиментов.
Подскочив к девушке, я негромко сказала:
-Беги домой, Ваню на неделю забрали в колонию, но он ни в чем не виноват, вернётся. Малыш у бабы Насти.
Побледневшая выпускница рванула из зала, оставив растерянного директора училища стоять с синей корочкой в вытянутой руке.
Когда Ваня вернулся, при встрече он избегал смотреть в мою сторону. Наверное, испытывал стыд – за свои слёзы, за бедность, за ту злосчастную банку с помятым боком. Хотя, может, иные чувства будоражили подростка, обиженного на судьбу, на жестокий мир. Вины перед подростком я не ощущала, хоть сделала для Вани самую малость.
Вскоре семья Ивана уехала, а я уволилась из органов. Не выдержала. Ведь в моей работе нельзя жалеть детей, себя не хватит. Уяснила, но не научилась.
