Баллада о Запорожской Сечи
Ловцы свободы –
запорожцы,
удаль казацкая
побед,
кто вас не помнит,
растревожьте,
где ваш остался
вольный след…
Какую вы снискали
славу,
себе ли,
роду своему,
бежавшие с неволи –
в лаву
казацкой доли
во хмелю.
Кто вам слуга,
кто вам хозяин,
в том братстве
не было причин,
когда вы всё
решали сами,
все были вместе,
как один.
Паша турецкий,
пан ли правит,
или литовский князь
велит,
но дух свободы
и Бог –
с вами,
и степь,
и вязь
ваших ракит.
Родная Сечь –
приют отваги,
где ржанье
вольное коней,
тележный скрип,
кибиток лагерь,
и, хоть упейся –
пой и пей!..
О, дух степной
и дух свободы,
и необъятный
души дух,
не знаю я
другой природы,
где вольны так
душа и слух!..
Где петухи
побудку пели,
заря вставала
над Днепром,
Грицко ковал
обод к телеге,
Одарка шла
за молоком.
Играли дети
озорные,
меж куренями
бравый шум,
и шли
на сборы боевые
рубаки,
славные в пылу.
Равных себе
в бою не знали,
секира, сабля
или меч –
каких коней
вы обуздали,
чтоб
братство кровное
сберечь.
Но… время шло.
Зори, закаты
сменялись,
только
Сечь жила
в походах, в битвах,
редко, в хатах
то убывая,
то росла…
Немало в битвах
потеряла
она своих
славных бойцов,
и воскрешала,
и страдала,
но… сохранив
своё лицо.
Не Русь ли в ней
сама дышала,
её славянский
верный дух,
и из трясин
произрастала
с верой в грядущее
из мук.
Так, бор густой
растёт и зреет,
и всё в нём
дышит и живёт,
и, вдруг, какой-то
смерч довлеет –
сорвёт всё разом
и снесёт!..
И нет давно уж
Сечи этой,
всё время стёрло
без забот,
но, вещей славой их
согретый,
хожу на холм
курганный тот.
В Днепре ракиты
день купают,
ей… славу вечную
поют,
и безмятежно
вспоминают
былые дни, что
было тут…
