Призвание Часть V Глава 4

С московских крыш снега вздымая,

Волком со свистом завывая,

Пуржил февраль, он возвещал

И с колокольным гулом гнал

Молву о новом повеленье –

Главы России воцаренье,

Во все уделы по стране.

В день триумфальный на коне

Царь меж шеренгами скакал,

Парад военный объезжал

В бордовом, щегольском мундире, –

Провозгласив о новом мире,

Он клятву чести зачитал,

Народ «Vivat» царю кричал,

Под клятвой головы склонив;

Там, к сердцу руку приложив,

В другой – держа святой глагол,

Молитву Павел произвел,

Народ вторил ему, рыдая –

В завет семейный заступая,

А ветер, подвывая стих,

Плясал, резвился подле них,

Ознобом души пробирал…

 

– Где Христолюбов? – Припоздал! –

Монарху мэр спеша ответил. –

Как только Тому заприметил,

Её о нем я вопросил:

«Куда наш друг запропастил?»

На что, дивясь, она сказала:

«Я лишь вчера его видала,

Он на «ночную» уходил».

Тогда я в храм… но след простыл!

– Звонил? – Звонил еще в начале

И опросил знакомых в зале,

Гласят: «Вне зоны абонент!» –

Венчанья вспомянув фрагмент,

Он лихолетья чуя жало, –

В груди безудержно стучало,

Предчувствуя беды финал,

Непроизвольно простонал: –

Ах, виноват!.. Не углядел! –

Бледнея, Стужин посмотрел

Куда-то вдаль, под небеса…

Мужская, братская слеза

Текла по глянцевой щеке,

Молясь на Божьем языке

И восскорбевши, он шепнул: –

Пропал наш верный – взял «отгул»!

– Угомонись, не пустомель! –

Царь возопил… и треснув, ель,

У мавзолея что стояла,

Как перерубленная – пала! –

Всех изловлю! – воскликнул царь. –

Какой осмелился дикарь

Братоубийство учинять?

Немедля, слышите, поймать!.. –

А дальше – колокольный звон

И всхлипы каркавших ворон,

С метелью буйною помчали…

Град, содрогнувшись от печали,

В веках уставший, застонал –

Городовым приказ звучал:

Во что б ни стало, изловить,

Чрез суд мятежников казнить!

 

В тот самый час, в одном подвале

Строенья, где уже бывали –

Я вам красот не описал,

Ничком привязанный лежал

К доске дубовой наш герой,

Весь изувечен, но живой;

Над ним, как туча нависал,

Пророку сладостно шептал

Хмельной Едом – архиерей:

– Ну что, допрыгался, злодей?! –

Тебя ж просили: отступись

И с патриархом примирись!

Видать пророкам – страх не ведом?

– Наполнил Русь крестовым бредом!

Он – расхититель дома – вор!

Язык подвешен, ишь хитер –

Все ж вверг страну в переворот! –

Со злобой крикнув во весь рот,

Никита Швыльский вновь стегал –

Кнутом с пристрастием гулял

По окровавленной спине, –

Герой мычал, как в полусне,

Бредовым стоном услаждал –

Слух истязателей ласкал.

– Моли, кричи теперь Христу,

Глас твой не слышно за версту! –

Хлестав, смеялись палачи, –

Пророчь предвестье, не молчи!

Чем мы негожи, дай ответ?

– Вы опорочили завет, –

Тот, содрогнувшись, прохрипел, –

Бог нам иное повелел:

Объединиться чрез Христа!

АллатРа – дух антихриста,

Религий разных единенье.

Вы затоптали «Откровенье»,

Отвергли веденье небес! –

Священнодействия, ваш «вес»

Бог ныне Словом упраздняет,

Наследье ваше разоряет…

И от того Владыка слеп,

Из храма выстроил вертеп –

Расколом проще управлять!..

– Ах ты, глупец! Молчать! Молчать! –

От них поодаль находясь,

Взревел Карежин, взбеленясь

И взяв моченый, гнутый прут, –

Подобных не было иуд! –

Он с воплем к Мите подскочил,

С особой злобой опустил

Свой сильный, взвешенный удар,

Как обезумевший мадьяр.

– Остановись, а то забьёшь

И ненароком грех возьмешь! –

Палач безумцу прорычал –

Рукою крепкою сдержал

Второй удар по голове: –

Ты точно, отче, не в себе!

Пойди наверх и там остынь,

Сообразуя янь и инь!

Был уговорец – проучить,

Ты ж мог сейчас его убить! –

Едом со страхом все сипел

И тут же разом протрезвел:

В подвал по лестнице спускались,

Впотьмах немного оступались

Городовых гурьба – спецназ.

Здесь у епископов был спазм,

Глазища – мухою цеце…

Читался ужас на лице.

Потом, как в будничном кино,

Как у ОМОН заведено:

«Руки за главы, мордой в пол!» –

Вскричал спецназовский орел.

 

Отцов сковали, увезли,

А Митю, обвязав, несли

Бойцы, ослабшего к машине, –

Туманясь взором, он старшине

С улыбкой бледной простонал:

– Я вас, родимые, не ждал! –

Вверх, торжествуя посмотрел:

Полк ангелов, кружась, воспел;

Героя к высям понесли,

Как злато-белы журавли…

Никто, конечно, их не зрел –

Дух испустив, наш друг отцвел!

 

Ввысь отправляясь на покой,

Нас оставлял младой герой,

Достигнув возраста Христа:

Запекшись, кровь у края рта

От брови вскрытой не сочилась…

Ну что ж, друзья, пишу: свершилось!

Но все же то не апогей –

Лишь краски взяты погустей!

К терпенью вашему взываю,

И к двум – последним приглашаю,

Имею право полагать,

Со мною все же дочитать!