Призвание Часть V Глава 4
С московских крыш снега вздымая,
Волком со свистом завывая,
Пуржил февраль, он возвещал
И с колокольным гулом гнал
Молву о новом повеленье –
Главы России воцаренье,
Во все уделы по стране.
В день триумфальный на коне
Царь меж шеренгами скакал,
Парад военный объезжал
В бордовом, щегольском мундире, –
Провозгласив о новом мире,
Он клятву чести зачитал,
Народ «Vivat» царю кричал,
Под клятвой головы склонив;
Там, к сердцу руку приложив,
В другой – держа святой глагол,
Молитву Павел произвел,
Народ вторил ему, рыдая –
В завет семейный заступая,
А ветер, подвывая стих,
Плясал, резвился подле них,
Ознобом души пробирал…
– Где Христолюбов? – Припоздал! –
Монарху мэр спеша ответил. –
Как только Тому заприметил,
Её о нем я вопросил:
«Куда наш друг запропастил?»
На что, дивясь, она сказала:
«Я лишь вчера его видала,
Он на «ночную» уходил».
Тогда я в храм… но след простыл!
– Звонил? – Звонил еще в начале
И опросил знакомых в зале,
Гласят: «Вне зоны абонент!» –
Венчанья вспомянув фрагмент,
Он лихолетья чуя жало, –
В груди безудержно стучало,
Предчувствуя беды финал,
Непроизвольно простонал: –
Ах, виноват!.. Не углядел! –
Бледнея, Стужин посмотрел
Куда-то вдаль, под небеса…
Мужская, братская слеза
Текла по глянцевой щеке,
Молясь на Божьем языке
И восскорбевши, он шепнул: –
Пропал наш верный – взял «отгул»!
– Угомонись, не пустомель! –
Царь возопил… и треснув, ель,
У мавзолея что стояла,
Как перерубленная – пала! –
Всех изловлю! – воскликнул царь. –
Какой осмелился дикарь
Братоубийство учинять?
Немедля, слышите, поймать!.. –
А дальше – колокольный звон
И всхлипы каркавших ворон,
С метелью буйною помчали…
Град, содрогнувшись от печали,
В веках уставший, застонал –
Городовым приказ звучал:
Во что б ни стало, изловить,
Чрез суд мятежников казнить!
В тот самый час, в одном подвале
Строенья, где уже бывали –
Я вам красот не описал,
Ничком привязанный лежал
К доске дубовой наш герой,
Весь изувечен, но живой;
Над ним, как туча нависал,
Пророку сладостно шептал
Хмельной Едом – архиерей:
– Ну что, допрыгался, злодей?! –
Тебя ж просили: отступись
И с патриархом примирись!
Видать пророкам – страх не ведом?
– Наполнил Русь крестовым бредом!
Он – расхититель дома – вор!
Язык подвешен, ишь хитер –
Все ж вверг страну в переворот! –
Со злобой крикнув во весь рот,
Никита Швыльский вновь стегал –
Кнутом с пристрастием гулял
По окровавленной спине, –
Герой мычал, как в полусне,
Бредовым стоном услаждал –
Слух истязателей ласкал.
– Моли, кричи теперь Христу,
Глас твой не слышно за версту! –
Хлестав, смеялись палачи, –
Пророчь предвестье, не молчи!
Чем мы негожи, дай ответ?
– Вы опорочили завет, –
Тот, содрогнувшись, прохрипел, –
Бог нам иное повелел:
Объединиться чрез Христа!
АллатРа – дух антихриста,
Религий разных единенье.
Вы затоптали «Откровенье»,
Отвергли веденье небес! –
Священнодействия, ваш «вес»
Бог ныне Словом упраздняет,
Наследье ваше разоряет…
И от того Владыка слеп,
Из храма выстроил вертеп –
Расколом проще управлять!..
– Ах ты, глупец! Молчать! Молчать! –
От них поодаль находясь,
Взревел Карежин, взбеленясь
И взяв моченый, гнутый прут, –
Подобных не было иуд! –
Он с воплем к Мите подскочил,
С особой злобой опустил
Свой сильный, взвешенный удар,
Как обезумевший мадьяр.
– Остановись, а то забьёшь
И ненароком грех возьмешь! –
Палач безумцу прорычал –
Рукою крепкою сдержал
Второй удар по голове: –
Ты точно, отче, не в себе!
Пойди наверх и там остынь,
Сообразуя янь и инь!
Был уговорец – проучить,
Ты ж мог сейчас его убить! –
Едом со страхом все сипел
И тут же разом протрезвел:
В подвал по лестнице спускались,
Впотьмах немного оступались
Городовых гурьба – спецназ.
Здесь у епископов был спазм,
Глазища – мухою цеце…
Читался ужас на лице.
Потом, как в будничном кино,
Как у ОМОН заведено:
«Руки за главы, мордой в пол!» –
Вскричал спецназовский орел.
Отцов сковали, увезли,
А Митю, обвязав, несли
Бойцы, ослабшего к машине, –
Туманясь взором, он старшине
С улыбкой бледной простонал:
– Я вас, родимые, не ждал! –
Вверх, торжествуя посмотрел:
Полк ангелов, кружась, воспел;
Героя к высям понесли,
Как злато-белы журавли…
Никто, конечно, их не зрел –
Дух испустив, наш друг отцвел!
Ввысь отправляясь на покой,
Нас оставлял младой герой,
Достигнув возраста Христа:
Запекшись, кровь у края рта
От брови вскрытой не сочилась…
Ну что ж, друзья, пишу: свершилось!
Но все же то не апогей –
Лишь краски взяты погустей!
К терпенью вашему взываю,
И к двум – последним приглашаю,
Имею право полагать,
Со мною все же дочитать!
