ДЕТСКОЕ ДТП Часть 1-я

«Мне кажется, что одна из самых больших удач

в жизни человека - счастливое детство.

Агата Кристи, английская писательница и драматург,

(1890 – 1976)

 

 

Бывают случаи в жизни, запоминающиеся, если не навсегда, то надолго. Не имеет значения, когда произошло незабываемое событие: в детстве, молодости, в зрелом возрасте, или на склоне лет. Так устроена человеческая память. Со временем многое стирается из неё, и поэтому при всём желании что-то невозможно вспомнить. Видимо, умный мозг не хочет забивать себя различной мелочёвкой, из которой состоит вся человеческая жизнь. Он оставляет ту информацию, которая может человеку когда-нибудь пригодиться. Одна история, произошедшая со мной в малолетнем возрасте, не даёт её забыть, хотя прошло несколько десятилетий. Она запомнилась наравне со страшными событиями, происходившими во время немецкой оккупации, в которой нашей семье пришлось прожить несколько тяжёлых, незабываемых лет.

Наша довоенная семья состояла вместе со мной из пяти человек: мама, папа, бабушка по маме, и мамина младшая сестра. Я запомнил детство, как яркую весёлую игру, в которой принимали активное участие взрослые. Родители делали всё возможное, чтобы я, как ребёнок, мог получать всё, что они могли мне предоставить, исходя из своего материального положения. Я всегда был, сыт, одет, обут, и не обделён хорошими игрушками, типа большой детской пожарной машинки ярко красного цвета с поднимающейся над кузовом лестницей. Заведенная машинка самостоятельно бегала по полу комнаты, постоянно натыкаясь на мебель. А лесенка поднималась над кузовом с помощью маленького колёсика, что приводило в восторг приходивших ко мне в гости таких же малых, как я. У меня был выходной костюмчик, называвшийся «матроской», который я очень любил и носил с гордостью, так как к нему придавался очень красивый головной убор - бескозырка, окаймлённая лентой. Два её конца сзади спускались до плеч, а впереди золотыми буквами было написано «Аврора». От мамы я знал, что это самый главный корабль нашей страны, который принёс счастье всему советскому народу, а теперь продолжает нести всему человечеству на земле. Трудно передать состояние, когда родители одевали мне на голову бескозырку с названием героического корабля. Была моя воля, так я бы спал в этом костюме и в бескозырке. Увы, его на меня одевали только на праздники, на день моего рождения и, как исключение, когда родители брали с собой в кино. В этом случае они надевали и на себя всё самое лучшее, тоже праздничное, тщательно хранившееся в пахнувшим нафталином от моли шифоньере, на дверце которого снаружи было прикреплено большое зеркало. Когда, одетый в матросскую форму, смотрел на себя в зеркало, я понимал, почему дети смотрят на меня на улице с завистью. Как не позавидовать такой необыкновенной мужественной красотище!

Отец мой по специальности был шофёром-профессионалом. До войны он водил пассажирские городские небольшие автобусы. Изредка меня брал с собой, чтобы я немного покатался по городу. Было очень интересно стоять рядом с отцом, держась за блестящую ручку-рычаг, с помощью которой он открывал дверь для пассажиров. Забавно было смотреть, как мимо мчащегося автобуса пролетают дома, а под колёсами исчезает дорога. Но я никогда не мечтал быть водителем. В душе хотел служить на легендарной загадочной «Авроре,» которую видел на фотографиях, или стать пограничником, как знаменитый Карацупа, о котором постоянно рассказывалось по радио, как о герое, мужественно со своей собакой задерживающим нарушителей границы.

Неожиданно для меня папа с мамой уехали на заработки в Монголию. Я остался на воспитании бабушки и двадцати летней тёти Любы, которую называл по имени. Они на какое-то время заменили мне дорогих родителей. Сколько пробыли родители в Монголии, не имею понятия. К сожалению, об этом, и о многом другом, в своё время у них не спросил. Когда папа с мамой возвратились, конечно, мы стали жить совсем по-другому. Была куплена кое-какая новая мебель и в том числе, два больших мягких кресла. Они мне очень нравились своей пружинистостью. Как хорошо на них было прыгать, когда рядом не было взрослых! Видимо, кресла на самом деле были очень красивыми и удобными, потому что они понравились немецкому офицеру, по приказу которого солдаты нагло унесли их в штаб, который располагался в нашем дворе. Об этом случае у меня есть рассказ «Русские кресла и немецкий офицер».

Появился у нас патефон с многочисленными пластинками. Поэтому любой праздник с застольем, в котором принимали участие родственники и друзья родителей, обязательно заканчивалось танцами. Взрослые любили танцевать вальс под песню, начинающуюся словами «Чайка смело пролетела над седой волной. Окунулась и вернулась, вьётся надо мной». Шифоньер оказался забитым различными отрезами на платья, костюмы и пальто. Отцу пошили костюм с жилеткой, а нашим женщинам платья. Когда он надевал этот костюм, рубашку с красивым галстуком, мне он казался буржуем. Я сразу вспоминал «Аврору,» которая расправилась с такими богатеями. Всегда ожидал, что придут люди, заберут всё наше богатство и разделят между всеми честными, но бедными людьми. Как всё это происходит, я знал из рассказов мамы-комсомолки и из фильмов о борьбе с кулаками-мироедами. Так тогда воспитывались советские дети. Росло новое поколение, сильно подготовленное к принятию коммунистической идеологии. Как бы там ни было, а «буржуйские» отрезы очень помогли во время немецкой оккупации. Мама их меняла на продукты питания, что помогло выжить в жестокое военное время.

На мой день рождения гости дарили разные подарки, в основном, как мальчишке, авто машинки и самолётики. Очень любил игрушку – скачущую металлическую зелёную лягушку, заводившуюся при помощи маленького ключика. Интересно было наблюдать, как она бойко скакала по полу. Если при этом присутствовал кот Васька, он пытался её поймать своими большими пушистыми лапами. Иногда от удара лапой лягушка переворачивалась на спину и начинала дрыгать лапками, пока ни заканчивался завод. Васька не сводил глаз с этой забавной для него непонятной штуковины. Когда лягушка успокаивалась, кот, осторожно потрогав её лапой, разворачивался и недовольный уходил в сторону.

Когда мне исполнилось пять лет, родители сделали очень дорогой по тем временам подарок, имея такую возможность, возвратившись из Монголии, где, видимо, отец неплохо заработал. Когда утром того дня, проснувшись, стал слазить с кроватки, я наткнулся на приставленный к ней ярко красный двух колёсный детский велосипед. Подумав, что это сон, я стал яростно тереть глаза. Велосипед не исчез. Я окончательно поверил в реальность происходящего, когда позвонил в блестящий звонок, прикреплённый к рулю велосипеда. На звонок мама и папа вышли из другой комнаты и поздравили с днём рождения. Мне преподнесли какие-то подарки бабушка и Люба, но я на них не особенно обратил внимание из-за их обыденности. То ли дело, настоящий велосипед!

Но я понятия не имел, как ездить на велосипеде. Я даже никогда на нём не сидел, хотя бы потому, что мои сверстники, с кем я играл, их не имели. Мой друг Матвейка просил баловавших его родителей купить велосипед, но те категорически в этом отказали, уверенные в том, что он на нём свернёт шею. Они, боясь за его здоровье, запретили пользоваться и моим велосипедом.

Ездить на велосипеде меня учил папа. Сначала ничего не получалось. Я не мог держать равновесие, и потому велосипед предательски наклонялся то в одну, то в другую сторону. Чтобы не свалиться на землю, приходилось ставить ногу на землю, и езда прекращалась. Тогда отец, держась за седло велосипеда сзади, бежал за ним следом, не давая возможности мне свалиться с него. Через несколько дней мучительных тренировок, я уловил золотую середину езды, центр тяжести, и потому самостоятельно мог ездить во дворе по кругу. Сначала отец контролировал, как я управляю велосипедом, а убедившись, что у меня неплохо получается езда, перестал со мной выходить во двор для контроля. Когда я хотел покататься, а хотелось всегда, брал велосипед, стоящий в коридоре, и выходил во двор, чтобы получить в очередной раз необыкновенное удовольствие. Передо мной было поставлено жёсткое условие: я ни в коем случае не должен был выходить с велосипедом со двора, чтобы покататься на улице, где много прохожих и ездят автомобили.

Но пришло время, когда мне надоело ездить по двору. Стало не интересно и скучно. Захотелось новизны в движении. А это могла дать только улица. Я знал, что тротуар через дорогу был с небольшим уклоном в сторону центра города. На той стороне напротив нашего двора была глухая стена. И только через несколько десятков метров вниз, в конце квартала, был расположен двор с воротами, больше наших. Я решил, нарушив слово, проехать на противоположной стороне тротуара до конца квартала, остановится, и незаметно возвратиться домой, чтобы не получить нагоняя от взрослых. Воспользовался тем, что отец был на работе, а остальные члены семьи были заняты стиркой. Тогда стирка было особым хозяйственным занятием, к которому взрослые готовились несколько дней, отделяя тёмные вещи от светлых, и замачивая их в отдельных металлических ёмкостях, называемых корытами. Через какое-то время сливалась грязная вода от замачивания, бельё выкручивалось и помещалось в чистую воду, закипяченную в вёдрах, поставленных на огонь печи, сложенной из кирпича, которые были в каждой квартире. В воде предварительно растворялась щёлочь и мелко нарезанные кусочки хозяйственного мыла. В корыто ставилась стиральная доска с гофрированной металлической поверхностью, и начиналась стирка. Каждую сжатую мокрую вещь, постоянно поворачивая, тёрли о доску. Белое бельё, как правило, дополнительно вываривали и обязательно подсинивали. После сушки, бельё гладилось с помощью тяжёлых металлических утюгов, нагреваемых на той же печке. Чтобы верхняя металлическая часть плиты была горячей для нагревания утюгов, надо было постоянно поддерживать в ней большой огонь. Поэтому, когда взрослые занимались стиркой, они были настолько заняты этим утомительным процессом, что забывали обо всём на свете, в том числе и о контроле над детьми.

Продолжение следует