Мы с Петровым написали «Принцессу Брайтона», за два года до того как Зеленский стал президентом Украины, а наш литературный Зеленский, один из героев книги. Кто бы мог подумать, что человек с такой фамилией станет президентом...

 

Рисовать Галя стала, как только научилась держать в руке карандаш. Темой для рисунков становилось все вокруг: предметы домашней утвари, лица знакомых, вид из окна на самую длинную одесскую улицу – Koмсoмoльскую – в месте, где она пересекает улицу Бaрaнoвa. Это была Стaрая Oдeсса, с глухими двoрaми, цветущими каштанами и кoммунальными квартирами. Кoмсомoльскaя упиралась в Moлдaвaнку, где когда-то жило бoльшинствo одeсскиx eврeeв, из которых вышло много пeрвыx подпольных миллионeрoв, бaндитoв, блатных, просто жлoбoв и, конечно же, интeллигeнтныx людeй. В этиx стaрыx двoрax сутки напролет играли в дoминo, кaрты, шaxмaты и шaшки – нa дeньги и прoстo тaк, перемежая игру с вoдкoй, пивoм, куревом, разными “мaнсaми”, сплeтнями и aнeкдoтaми.

Однажды Галя сделала несколько попыток срисовать строгое мужское лицо со старинного дагеротипа, висящего у нее в комнате на стене. Одна из попыток получилась удачной, и бабушка, полюбовавшись, аккуратно прибрала рисунок в шифоньер. Чей это портрет, девочка не знала лет до восьми, да ей и не хотелось приставать к бабушке с расспросами: ее вполне устраивала анонимность усатого персонажа, который внимательно глядел на нее всякий раз, когда она ложилась спать, а свет в комнате бабушки еще не был выключен.

Какие только сюжеты не приходили девчушке в голову! Во сне все приобретало фантастический вид.

Один сон запомнился Гале особенно ярко. Едет она в трамвае по Большому Фонтану в сторону 16-й станции. В вагоне никого, кроме нее, нет, за окнами темно. И так тоскливо на сердце, так одиноко... Вдруг трамвай останавливается, и в него вваливается толпа народу. Все пьяные и веселые до остервенения, но лиц совсем не видно за страшными звериными масками. Расселись по вагону и сразу умолкли, застыли, точно уснули или умерли. Совсем жутко стало девочке, боится, что сейчас вскочат эти мертвецы и кинутся на нее. Бросилась Галя в кабину водителя, а у того лицо до боли знакомое – точь-в-точь как на дагеротипе на стене. Испуг у нее сразу пропал, а дяденька вагоновожатый ей и говорит:

– Не бойся никого, сейчас уже приедем.

И в тот же миг увидела Галя в ветровое стекло трамвая, как восходит красное солнце – размером с суповую тарелку.

– А куда мы сейчас едем? – спросила она, но ответа не получила: его заглушил громкий и трескучий трамвайный звонок, который оказался будильником, оповещающим, что пора собираться в школу…

Однажды к бабушке пришла соседка, тетя Наташа, и спросила: “А не хотите ли, Анна Григорьевна, отдать внучку в художественную школу? Там сейчас как раз идет набор”. Бабушка засомневалась. Ей, одной воспитывающей двух внуков, чьи родители трагически погибли, не хотелось еще больше усложнять себе и без того нелегкую жизнь (ведь на занятия живописью требуются деньги). Но все вокруг талдычили, что у девочки способности, и бабушка наконец согласилась.

Уже с первых недель учебы в “художке” Галя показала отличные результаты. Учителя в один голос твердили, что девочка талантлива, и она начала понимать, что обладает качествами, которых нет у других. Многие дети-сокурсники даже плакали, потому что у нее получалось, а у них – нет. Галя сначала жалела их, а потом ей стало нравиться, что она всегда первая. Ее ставили в пример. Уже через год обучения провели в школе выставку ее работ. После этого Галя стала местной знаменитостью. Из других классов приходили посмотреть ее работы, а она стеснялась и краснела при похвале. Но в душе была счастлива! Она поняла: это ее, и она должна этим заниматься.

Со временем Галя стала узнавать, что многие ее одноклассники завидуют ей лютой завистью, не могут смириться с чужим успехом. Она поняла, что в жизни не всегда все гладко и, даже если ты на коне, есть люди, которые будут против тебя только потому, что ты – лучшая.

Окончив 11 классов, Галя подала документы в Одесское художественное училище. Но вскоре выяснилось, что туда брали только тех, у кого есть блат, или тех, кто может отблагодарить энными суммами. Конкурс составлял десять человек на место, но она, несмотря ни на что, поступила. Гале нужно было выбрать одну из двух специальностей: дизайнер или живописец, и она решила, что станет живописцем. Директор и лучший педагог училища – заслуженный художник Станислав Сергеевич Зеленский – сам позвал Галю в свой семинар.

Постепенно студентка освоила все виды техники рисования, стала получать первые заказы на картины от соседей по дому, знакомых. Ее заметили люди, создающие компьютерные игры. Галя принимала участие в разработке таких игр, как Arctic Quest, Hyperboloid, Marv the Miner. Заказчики видели ее талант и фантазию, способность чувствовать форму предмета, фактуру и цвет, схватывать самое важное в лицах и предметах, но тем не менее платили крайне мало и не печатали ее имя в титрах.

Во время обучения в художественном училище у Гали случился роман, и ни с кем-нибудь, а с самим Зеленским. Он, кроме того что художествовал, держал несколько ломбардов и художественную галерею. Зеленскому было уже за сорок, но выглядел он моложе. В то время он уже ушел от своей официальной жены и был свободен для новых отношений. Зеленский всегда был одет с иголочки, носил дымчатые очки, часы Franck Muller, повязывал галстук узлом “Принц Альберт”, а мизинец его украшал перстень с бриллиантом.

Еще на первом занятии учитель обратил внимание на пышногрудую, статную Галю. Наметанным глазом художника и сердцееда он отметил для себя все ее телесные достоинства и яркий свет серых глаз. Но, по правде говоря, не мог представить, что между ними что-то может произойти. К последнему курсу влечение к девушке усилилось, тем более что она сама, как ему казалось, смотрела на преподавателя вызывающе-призывно, как бы провоцируя его. Галя и впрямь чувствовала приятное возбуждение, когда Станислав Сергеевич приближался к ней во время занятий живописью. Его случайные прикосновения, когда он брал из ее руки кисть и правил ее мазки на мольберте, заставляли сердце биться чаще.

Близость случилась в мае, когда пятикурсникам было пора заканчивать дипломные работы. Галя писала маслом картину “Желтая яхта на рейде” – на грунт полотна краска ложилась широким и одновременно нежным мазком, обещая, что из художницы выйдет неординарный маринист. Она стояла за мольбертом на самом берегу, а вокруг простирались пляжи Аркадии. Уже начинало темнеть, но она так увлеклась, что забыла о времени. Вдруг услышала приближающиеся шаги. Это был Зеленский.

– Ну как работается?

– Хорошо. Уже близка к финишу.

– Дай-ка взглянуть на твой шедевр. – И он опытным взглядом принялся изучать работу, чуть развернув мольберт в сторону фонаря.

– Девушка, которая смотрит вдаль на желтую яхту, – это ты?

– Я. С детства зачитывалась “Алыми парусами” Грина, но решила, что желтая яхта будет выглядеть необычно.

– Тона подобраны правильно. Мне нравится, – и он посмотрел в глаза Гали так, что она вздрогнула. Теплая волна накрыла ее.

– Что вы так смотрите? – немного смущаясь, тихо спросила девушка.

– Да так, просто подумал, что скоро ты вылетишь из гнезда, и мы будем видеться редко или совсем не будем.

– Ну почему? – задумчиво произнесла Галя, глядя в море.

Он неожиданно обнял ее за плечи. Галя вздрогнула, но не противилась. Тогда Зеленский повернул девушку лицом к себе и припал к ее приоткрытым губам.

Галя ответила на поцелуй, он получился долгим и страстным.

– Ты прелесть, – сказал Зеленский.

Они вновь припали друг к другу жадными губами. Станислав прижал к себе девушку и ощутил ее большую упругую грудь. Они целовались до безумия, забыв о том, где находятся. Рядом тихо перешептывались волны, на рейде чуть покачивалась желтая яхта...

Эту ночь Галя провела у Зеленского. Она теперь называла его сокращенным именем – Стас. Оно ей очень нравилось.