Нечто о незначимом. Глава 1
Борис ЕФРЕМОВ
НЕЧТО О НЕЗНАЧИМОМ
Автобиографическая поэма
...Ты слышишь, вечность,
Мои слова?
Они – не залежь,
Они судья.
И ты узнаешь,
Что значу я!
(Из ранней поэмы)
Глава первая
1.
Что значу я? – я ничего не значу.
И всё же вязью слова обозначу
Мелькнувшей жизни призрачные дни.
И эхом вдруг откликнутся они:
Что значу я? – я ничего не значу.
2.
В рассветный час рожденья моего
Не изменилось в мире ничего.
Всё так же солнце за рекой вставало,
И тонким ободком луна сияла
В рассветный час рожденья моего.
3.
А там, на западе, война гремела,
Рвались снаряды, цепь бойцов редела,
Страна к победе всем нутром рвалась.
Великой кровью ей война далась,
Но уж на западе она гремела.
4.
А на востоке, здесь, где я родился,
Народ без сна и отдыха трудился,
И с брёвнами очередной аврал
Мать у меня надолго отнимал
Здесь, в городке речном, где я родился.
5.
В реке ловили летом лес сплавной,
И женщины, понятно, ни одной
От этой чести не освобождали,
И даром дети малые страдали –
В реке ловили летом лес сплавной.
6.
Со мной водилась дочь соседки нашей,
Кормила соской с водянистой кашей,
А днем носила к матери меня
На полчаса... И так день ото дня
Со мной водилась дочь соседки нашей.
7.
За лето я отвык от молока,
Но лишь учую хоть издалека
Летучий душ рассыпчатой картошки,
Смеюсь и бью от радости в ладошки,
И на дух мне не надо молока.
8.
Но молока милее и картошки
Мне песни были...Вот уж ночь в окошке,
И от печурки свет, и мать поёт,
И теплота, что сердце обоймёт,
И молока милее и картошки.
9.
И песенки ласкающий мотив,
Всегда спокоен, тих, неприхотлив,
Так бережно неся и поднимая,
Мне кажется теперь, – касался рая
Той песенки ласкающей мотив.
10.
“...Баю-баюшки, усни,
Угомон тебя возьми.
11.
Станет ветер прилетать,
Колыбель твою качать.
12.
Будет, милый мой сынок,
Путь твой светел и высок.
13.
Словно ветер, полетишь,
Над землёю воспаришь.
14.
И оставишь на земле,
Что не надобно тебе...”
15.
Не стал мой путь ни светлым, ни высоким,
И не сроднился с небом я далеким,
Но странником иду лишь по земле.
Что надо и не надо – всё при мне,
И путь не стал ни светлым, ни высоким.
16.
Но в те мои далекие года
Мне даже не казалось иногда,
А ясно виделось, что я умнее
Всех сверстников мои; сказать точнее –
Так верилось мне в те мои года.
17.
Я верил, что не совершу ошибок,
И мир мой будет прочен и не зыбок.
Вон Петька вечно спорит, а потом
Его отец – ему же и прутом...
Но я таких не совершу ошибок.
18.
Я верил, что с таким умом моим
Я стану не великим, так большим,
Каким-нибудь художником, ученым
Или вождем, признаньем облечённым, –
С таким всевидящим умом моим.
19.
Но чтобы состояться, получиться,
Решил я постараться так учиться,
Чтоб знания и мысли в виде слов
Где надо отлетали от зубов...
Чтоб состояться, чтобы получиться...
20.
И вот уже четверки и пятерки,
Как будто бы в известной поговорке,
Обильно как из рога потекли.
А вот уже и славу принесли –
Заслуженно – четверки и пятерки.
21.
Строжайше-недоступный педсовет
Шлет нам по почте закачной конверт,
А в нем письмо,
чтоб мать с отцом дитяти
Создали все условия. И кстати,
Не кто-нибудь просил, а педсовет.
22.
Прочтя письмо, отец не удивился:
“Вот, мать, и в нашем роде появился,
Быть может, очень знатный человек,
Который и прославит нас навек...” –
Прочтя письмо, отец не удивился,
23.
Но матери строжайше наказал,
Чтоб никакой меня не отвлекал
Домашний труд от школьного ученья,
И жизнь вошла в привычное теченье,
Как мой отец строжайше наказал.
24.
И в это время странный приключился
Со мною случай... Летом поселился
В наш старый дом еще один жилец,
Худой и желтый, вылитый мертвец.
И перед тем, как случай приключился,
25.
Уж он немалым чудаком прослыл.
Подвыпив, он соседям говорил,
Что жить ему осталось две недели,
А сам всё жил да жил, и дни летели,
И он немалым чудаком прослыл.
26.
Он с язвою своей боролся спиртом.
Придет с рентгена хмурым и убитым:
“Ну всё! недели две осталось жить...”
И с горя начинает спирт глушить –
Так с язвой он своей боролся спиртом.
27.
А через месяц на рентген пойдёт,
Врач и намёка язвы не найдёт,
И наш жилец дней пять живёт примерно.
Но язва вдруг, и это достоверно,
Откроется, лишь он к врачу пойдёт.
28.
Однажды вновь, суровый, безотрадный,
Он говорил, пугая люд оградный:
“Едрёна мать! неделька – и помру,
Схороните, уж коль не ко двору,
В такой же день, суровый, безотрадный...”
29.
Он вынес книгу толстую во двор
И, мне ее отдав, слезу утёр:
“Мне скоро на покой, в глухую замять,
А это от меня, мальчонка, память”, –
И грустно оглядел притихший двор.
30.
Та книга, без конца и без начала,
В былые времена в себя вмещала
Все сочиненья Пушкина. Она
Обложкою была защищена,
И был конец, и было в ней начало.
31.
Но и потрёпанный имея вид,
Как мне сегодня память говорит,
Она моей настольной книгой стала
И радостей мне принесла немало,
Хотя потрёпанный имела вид.
32.
Я бережно листал ее страницы,
И оживали были, небылицы,
Волнение, признания в любви,
Смирение и гнева желчь в крови, –
Всё, всё рождали старые страницы.
33.
“В поле чистом серебрится
Снег волнистый и рябой,
Светит месяц, тройка мчится
По дороге столбовой...”
34.
“...Петушок кричит опять,
Царь скликает третью рать
И ведет ее к востоку
Сам не зная, быть ли проку...”
35.
“Я помню море пред грозою:
Как я завидовал волнам,
Бегущим бурной чередою
С любовью лечь к ее ногам!..”
36.
И вот уж сам я стихотворцем стал.
Чуть утро, покидал я наш подвал,
Тайком на крышу дома забирался
И нечто в рифму сочинить старался,
Поскольку тоже стихотворцем стал.
37.
Сначала стихотворное мученье
Имело слишком тихое теченье:
Ни строчки – строчка – две иль три строки.
Как осенью чуть видный ток реки,
Имело стихотворное мученье.
38.
Как я старался жизнь словам придать!
Как с рифмами старался совладать!
Как мысли выстроить свои старался,
Чтоб стих, хотя б один, из них создался!
Как я старался жизнь словам придать!
39.
Но вот в плену рассветного затишья
Я всё же написал четверостишье,
И, словно в темном уголке цветок,
Возрос мой первый, хилый, но стишок
В удачный миг рассветного затишья.
40.
Я гордо шел в то утро по двору,
Где у калитки: ”Ох, друзья, помру!”, –
Опять вещал недавний мой даритель.
Я был, почти как Пушкин, сочинитель
И гордо шел в то утро по двору.
41.
А вскоре мы писали сочиненье,
И я молил явиться вдохновенье,
Молил, молил, и вот оно пришло,
И радостно мене стало, и светло,
И написал в стихах я сочиненье.
42.
“Тёмно-свинцовые тучи
Вновь над землею легли.
Молнии лентой летучей
Вьются в туманной дали.
43.
Ливень потокам влаги
Хлещет утеса гранит.
Эхо несется в овраги,
Гром, разрываясь, гремит.
44.
Верный поклонник мечтанья,
Я на утесе стою.
Бурным потоком желанья
Грудь наполняют мою.
45.
К тучам хотел бы я взвиться,
Бурей хотел бы я быть,
Чтобы с грозою сродниться,
Чтобы греметь и светить...”
46.
И вновь письмо родителям пришло.
В нем обо мне возвышенно-тепло
Учительница старая писала.
И я в семье стал вроде идеала.
А как иначе? – вновь письмо пришло!
47.
Когда в окошках наших ночь сгущалась,
Как сладко мне мечталось, сочинялось,
А мать в каморке нашей мыла пол,
А батя у крыльца дрова колол,
Когда в окошках наших ночь сгущалась.
48.
Однажды (я запомнил этот день –
Весна, ручьи, сиянье, голубень)
Стихи мои и обо мне, поэте,
В районной напечатали газете.
Я навсегда запомнил этот день.
49.
С газетой мать соседей обежала,
Те ахали и охали сначала,
Покуда наш чудак не объяснил:
“Я Пушкина мальчонке подарил...”
Мать и к нему с газетой забежала.
50.
А он, как повелось, к врачу ходил
И снова подтвержденье получил,
Что язвы нет, и снова был он весел,
И малость выпил, и дошел до песен,
И знали все, что он к врачу ходил.
51.
В те дни и я был весел, как сосед.
Подумать только! – я талант, поэт,
Мои стихи, читают, изучают,
И, видимо, души во мне не чают.
В те дни я счастлив был, как наш сосед.
52.
Конечно, знал я, что мои творенья
Пока лишь только местного значенья,
Что классики на ней густой налёт,
Что мелковаты, как на речке брод;
Но и другое знал я, что творенья,
53.
Лишь годы возмужания придут,
Российскую мне славу принесут,
А вместе с ней, глядишь, и мировую,
И Пушкиным, пожалуй, прослыву я,
Лишь годы возмужания придут.
54.
И с улицы на дом наш деревянный
Повесят знак, давно народом жданный,
Что здесь с таких-то до таких-то лет
Жил на весь мир прославленный поэт...
Да! с улицы... на дом наш деревянный...
55.
Но время шло, сверкая и журча.
И вот редактор “Искры Ильича”,
Лишь в школе отгремел звонок заветный,
Мне предложил пополнить штат газетный.
И время шло, сверкая и журча.
56.
Однажды то привычное журчанье
Редакторское вспенило заданье –
Начать с соседней церковью борьбу,
Чтоб нашу общую крепить судьбу,
Чтоб жизни нашей ширилось журчанье.
57.
Да вот беда! – простецким языком
Сказать вам, я был с темой не знаком.
Ни Библии, ни древних многословных
Житий Святых, ни прочих книг церковных
Я не читал – простецким языком...
58.
В те времена в высоких разговорах,
Признаться, не нуждались мы, в которых
Слова встречались: Бог, молитва, грех;
В те времена таких понятий, вех
Мы как-то избегали в разговорах.
59.
Лишь только как-то раз отец сказал
И пальцем в высь над речкой показал:
“Теперь Его любой малец ругает.
Но ты тихонько верь... Не помешает...”, –
Так на рыбалке мне отец сказал.
60.
Да был еще такой забавный случай...
Однажды летом в дивный час игручий
Забрались мы гурьбой на сеновал,
И Петька, дав сигнал нам, прошептал:
“Гляди-ка, ребятня! – вот это случай...”
61.
Меж гряд картофельных Ращупкин-дед
Стоял, в рубаху новую одет,
На купола церковные молился;
Наверно, целый час молебен длился.
Такой уж был чудак Ращупкин-дед.
62.
Редакторское получив заданье,
Решил я написать повествованье,
Как дед молился, впрок, исподтишка...
А церковь-то снесли... И на века... –
Решил и, в общем, выполнил заданье.
63.
И был опубликован мой рассказ
С рисунками, заметно, напоказ.
А чуть позднее и стихи о съезде
Верху листа, на самом видном месте.
Стихи я помню, но забыл рассказ.
64.
“Что написать в минуты эти,
Когда волнует сердце весть,
Когда вниманье всей планеты
К себе приковывает съезд?
65.
Я не держал в руках винтовку,
Был от сражений в стороне,
Лишь потому, что было только
В то время меньше года мне.
66.
И вот когда в жару и стужу
За коммунизм идут бои,
Я знаю, Партия, я нужен
И становлюсь в ряды твои.
67.
И мне ли силы не утроить
И новых песен не сложить,
Ведь мне мечту людскую строить,
И мне при коммунизме жить!”...
68.
В тот день и гонорар мы получили.
Мои друзья-приятели вручили
Сосновый мне венок – и в ресторан.
У нас тогда совсем простой был план,
Поскольку гонорар мы получили.
69.
Сидели мы за водкой и пивком
И об успехе творческом моем
Почти без остановки говорили,
Друзья мои меня боготворили.
А как же? – ведь за водкой и пивком.
70.
Всяк говорил, владел кто языком там:
“Дежурные стихи, так ведь экспромтом!
Ну, а рассказ – шедевр, а не рассказ!
Тебе одна дорога – на Парнас...” –
Всяк говорил, владел кто языком там.
71.
Ах, если б кто похлопал по плечу:
“Задатки есть, а впрочем – помолчу,
Ведь выразить словами мысли, чувства –
Еще далековато от искусства”...
Ах, если б кто похлопал по плечу!
72.
А впрочем, был, кто по плечу похлопал.
Но вгорячах я авторучкой об пол,
И вот уж повод, чтоб опять напасть
На лживо-реформаторскую власть...
Но был он, был, кто по плечу похлопал.
73.
Однажды мы узнали поутру
Про новую кремлёвскую игру:
Что низовых газет подразделенье
Вторично ожидает сокращенье –
Однажды мы узнали поутру.
74.
И между тем как ленинская “Искра”
На диво реформировалась быстро, –
Стоял неколебимо Божий храм,
Который так закрыть хотелось нам.
И между тем как ленинская “Искра”
75.
В глубины отошла небытия,
Всё креп да креп коварный враг ея,
И дед Ращупкин перестал бояться
Ходить туда и Богу поклоняться,
По сути, божеству небытия.
76.
Увы, антицерковных дел крушенье
Меня не навело на размышленье
О крахе атеизма. Верил я
По-прежнему, что наций всех семья,
Пройдя религий мировых крушенье,
77.
Сплотится по закону братских уз
В один коммунистический союз,
И люди всей вселенной, словно боги,
Сойдутся на космической дороге
Всё по закону тех же братских уз.
78.
Понятно, это будет в даляъ чистых,
Ну, а пока в стране волюнтаристов,
В стране мещан бездумных и чинуш,
Мечтать приходится о чистке душ,
Мечтать приходится о далях чистых.
79.
Мы снова в ресторане собрались,
Вновь разговоры вольные велись,
И я друзьям без прежнего смущенья
Из-под пера прочёл стихотворенье,
Поскольку вместе всё же собрались.
80.
“Тяжело, когда тебе не верят
И об этом говорят в глаза.
Словно в будущее закрывают двери,
Словно с мачт срывают паруса.
81.
Верьте в человека, верьте, верьте
И надейтесь на его звезду.
Никогда не думайте о смерти,
Только жизнь достойна наших дум.
82.
Но она не лёгкая дорога,
Но она большой и сложный путь,
И понадобится очень много
Сил душевных, чтобы не свернуть.
83.
Пусть поддержка будет в вашей вере,
Высказанной дружески в глаза.
Распахните в будущее двери,
Прикрепите к мачтам паруса!”
84.
Крестьянкин Вася тост поднял за парус
И радостно добавил, заикаясь:
“Т-тебя в газету н-новую берут,
Н-наверно, за хороший п-прежний труд,
Н-ну и за то, чтобы н-не рвался п-парус!”
85.
Так снова я попал в газетный штат,
В семью способных, пишущих ребят.
Что только стоил очеркист Андреев,
Трудяга, корифей из корифеев!..
Так снова я попал в газетный штат.
86.
Я матери получку отдавал,
Но помогать по дому забывал,
Частенько забывал и о сестрёнке;
Так тихо и росла она в сторонке...
А вот получку – сразу отдавал.
87.
Отец, надев костюм, бежал за пивом
И в настроенье радостно-шутливом
Брал в руку с колбасою бутерброд:
“Ну, мать! вот и дожили до щедрот,
И с колбасой живем теперь, и с пивом.
88.
Я говорил тебе всё время, мать,
Условия, мол, надо создавать
Для роста, для учебы ребятишкам,
Вот и живем – и не с одним пивишком.
Я говорил тебе всё время, мать...”
89.
“Он говорил! –
с усмешкой мать вступала. –
А я, считай, одна и создавала.
Тебя то на рыбалку унесет,
То отобьет от дома огород!” –
С усмешкой в перепалку мать вступала.
90.
“Да ладно вам!, – мирила их сестра.
Она была на язычок остра. –
В раздоре-то забудете о Боре,
А ведь ему уж и в дорогу вскоре”, –
Мирила перебранщиков сестра.
91.
А я и впрямь в дорогу собирался,
В Свердловск, в УрГУ, и месяц оставался
До испытанья. Примут или нет?
Конечно, примут – общий был ответ,
Ведь медалист
к ним поступать собрался.
92.
И вот уж медалист зачислен в вуз,
Сын енисейских мест, питомец муз,
Глубинки вызревающей любимец,
Почти уже почётный минусинец,
В известнейший в России принят вуз.
93.
И всё! – Как будто кто укоротил
Мне крылья... Если раньше я парил,
Как ветер, возносился и летал я,
Здесь, на Урале, как подранком стал я,
Как будто крылья кто укоротил...
(Конец первой главы)
