К утру припорошило чёрную землю. Лёгкий морозец явился со снежком и декабрь, наконец-таки, стал во всём походить на зимний месяц. Деревня приобрела сказочный вид и запах. Редкий пейзажист прошёл бы теперь мимо, не обратив внимания на её колорит. Дома стояли как ларцы, полные драгоценных камней, бани и гаражи казались шкатулками, а деревья - букетами цветов, со вкусом расставленными среди этого великолепия. Сараи с коровами и навозные кучи рядом, закончив «ароматизировать» воздух, благородно вписались в эту картину, примерив на себя образы тортов и куличей.

Первый снег - дело такое... Накануне забудешь что-нибудь во дворе или в саду - и, считай, попрощался с этой вещью до весны! Это было время, когда я получал от отца первый подзатыльник за то, что потерял ножовку или топор. Второй ждал меня в апреле, когда приходилось с превеликим трудом отчищать инструмент от ржавчины...

В двенадцать лет со мной «дружили» Робинзон Крузо и Кеес Адмирал Тюльпанов, Дерсу Узала и отважный пёс Булька из Толстовских рассказов. Свободное время я проводил с книгой в руках и в тот день не изменил своей привычке...

Младший брат Антошка гулял во дворе с соседским Лёхой. Два малыша возились с игрушками под окном, родители были на работе, и, закрыв калитку, я занялся «поглощением» очередной главы...

В ту пору на задах каждого крестьянского хозяйства была сделана яма для барды. Местный спиртзавод с удовольствием снабжал этими отходами сельчан, совершенно не заботясь о постройке очистных сооружений. В бойлере мутную жижу привозили ещё огненной, парящей, и сливали в металлическую ёмкость, закопанную в земле. Яма закрывалась крышкой, и оттуда в течении нескольких дней коровы и быки получали свою порцию «аперитива»... Каждый день, работая «барменом» в коровнике, я черпал прицепленным к шесту ведром вонючее угощение и разносил его по стойлам. Барда, укрытая под землёй от мороза, остывала медленно. Бывало, даже на третий день она ещё оставалась тёплой. Скотина от такого к ней внимания была в абсолютном восторге...

Когда я шагал с Кеесом по улочкам средневекового Лейдена, в дверь обычного Советского дома влетел мой шестилетний братишка и с порога выдохнул: «Лёшка провалился в бардошную яму!» Я разинул рот... Завертелось перед глазами колесо старой повозки с книжных страниц, какие-то лица, силуэты... И в этот момент явилось оно - сжимающее сердце и холодящее душу видение, будто ребёнок плавает в горячей жиже, тянет ко мне свои руки и кричит... Зачитавшись, я не заметил, как со двора исчезли дети!

Тогда я побежал... Сбив с ног маленького Антона, я летел на зады, где за ветхим забором притаилась злополучная яма. Сердце колотилось в груди, ноги в шерстяных носках скользили по снегу... Спотыкаясь, отчаянно балансируя, размахивая руками, я мчался по огороду, как ветряная мельница на ходулях...

Лёшкиного крика я не слышал, но это меня совсем не успокаивало! Подскочив к чернеющему на снегу провалу, я встал на коленки и заглянул внутрь.

Как прожектором освещённый, на дне, по колено в холодной барде, стоял пятилетний Лёха! Он был совершенно спокоен, не плакал и моргал своими глазёнками, уставившись вверх. Приводнившись на пятую точку, малыш только чудом не пострадал. Лишь от неудобства переминался он теперь в мокрых пальто и штанишках, чавкая попеременно раскисшими валенками...

Получив от «десантника» ответ, что он в порядке, и нигде у него не болит, я спустил в яму шест. Лёшке велел обтереть руки об одежду и держаться изо всех сил за эту деревяшку. Словно ведро барды, вытянул я мелкого с трёхметровой глубины на Божий свет, схватил за воротник и поставил на ноги перед собой.

Мой Антоха в это время находился рядом. Притихший, наблюдал он за проведением спасательной операции, предчувствуя, конечно, домашнюю беседу на тему «кто им разрешил выходить со двора?»

Подтверждая, что сегодня несомненно счастливый день, Лёшкина матушка тётя Тамара оказалась дома. Сдав ей на руки пропитанное бардой дитё, я, легко одетый и без обуви, поскакал обратно в свой дом...

Отмывая под краном себя и брата, я вспомнил, что свежую, горячую барду отец должен привезти только к вечеру... Страшное видение, словно колючая метель, опять бросилось мне в глаза!

На задах бегали деревенские дети и, радуясь первому снегу, катали снеговика. В сарае отыскав старый висячий замок я капнул в его скважину машинного масла, покрутил ключом и немного повозившись с крышкой запер от греха подальше бардошную яму...