Ворон
Мудрым взором, отрешённо
с ветки клёна ворон чёрный
на людскую суету
смотрит словно в пустоту.
Чередой пред ним виденья
пролетают за мгновенья,
с глаз срывая пелену.
Что привиделось ему?
Дым над ратными полями,
что усыпаны телами
молодых парней безусых
из краёв далёких русских
среди гор Афганистана.
Ветер дует неустанно
и над трупами пылит.
Ворон в облаках парит.
Не за падалью устало
прилетел он с гор туманных:
скорбно бродит средь мальчишек
тех, что писем не напишут,
ловит их прощальный взгляд…
И на Родину летят
в небе «чёрные тюльпаны»,
груз «двухсотый» – с горем мамам.
Дождь. И ворон встрепенётся,
глаз бездонные колодца,
словно в мутных зеркалах,
отразят вдруг боль и страх,
и желанье ЖИТЬ на Свете…
Вот порыв, жестокий ветер
закачает старый клён,
грустным эхом скрип,
как стон.
с ветки клёна ворон чёрный
на людскую суету
смотрит словно в пустоту.
Чередой пред ним виденья
пролетают за мгновенья,
с глаз срывая пелену.
Что привиделось ему?
Дым над ратными полями,
что усыпаны телами
молодых парней безусых
из краёв далёких русских
среди гор Афганистана.
Ветер дует неустанно
и над трупами пылит.
Ворон в облаках парит.
Не за падалью устало
прилетел он с гор туманных:
скорбно бродит средь мальчишек
тех, что писем не напишут,
ловит их прощальный взгляд…
И на Родину летят
в небе «чёрные тюльпаны»,
груз «двухсотый» – с горем мамам.
Дождь. И ворон встрепенётся,
глаз бездонные колодца,
словно в мутных зеркалах,
отразят вдруг боль и страх,
и желанье ЖИТЬ на Свете…
Вот порыв, жестокий ветер
закачает старый клён,
грустным эхом скрип,
как стон.