История первая. Первая кровь
— Упырь это, как есть упырь, — старательно увещевал деревенский староста, беспокойно теребя концы пояса. — Сам видал, Ялика.
— Что видел-то? — коротко спросила собеседница, внимательно разглядывая старика.
Тот был явно напуган. В выцветших глазах застыл панический ужас, испещренное морщинами лицо то и дело искажала непроизвольная гримаса страха.
— Ну, ежели так-то подумать, то ничего особенного я и не углядел, — нехотя сознался он. — Давеча ночью домой возвращался из леса — по ягоды ходил — вот и задержался до темноты. Стало быть, иду и вижу тень какую-то. Вроде человек какой у дома Велимира топчется. Окликнул. Думал, кто из наших.
Староста запнулся, припоминая неприятные подробности. Он поежился от омерзения.
— Ну, стало быть, — промямлил он, смутившись. — Тень эта на меня как зыркнула своими буркалами кровавыми — думал, дух мой прямо тут на месте и улетучится. Ну я и тикать оттудова. Помню, окромя зенок, еще лапы разглядел — длинные такие с огромными кривыми когтями, что твои серпы. Нет, точно говорю, упырь это!
— Да с чего ты взял, что это упырь? — раздраженно поинтересовалась Ялика.
— Ну сама посуди, молодая ведунья, — зачастил староста, не переставая перебирать руками свисающие концы пояса. — Скотина дохнет, а внутри ни кровиночки! По весне вот пастух пропал, думали волки подрали, ан нет, теперича-то ясно — упырь его схарчил. Ни косточки не оставил. Да и сельчане видывали чудище это. Вот хоть у самого Велимира спроси.
— Ну хорошо, — тяжело вздохнула Ялика, поправляя выбившуюся прядь волос. — Сперва, надобно погост проверить. А потом уже с Велимиром твоим потолкуем.
— Добро, — радостно согласился старик. — Тут недалече в лесу, прямо на восход от деревни, потом через речку по мосту. Не заплутаешь.
Выходя на улицу из избы, Ялика услышала за спиной взволнованный шепот старосты.
— Молодая какая, — тихонько причитал старик, буравя взглядом ведунью. — Как бы не сгинула.
Ей было чуть больше четырех лет, когда страшный пожар унес жизни родителей, а ее, осиротевшую, подобрала и приютила сердобольная Яга, взяв к себе в ученицы. Годы спустя из неказистого и неуклюжего ребенка, плохо ладящего с собственными руками и ногами, Ялика превратилась в семнадцатилетнюю пригожую девицу с точеной фигурой и ладным личиком, на котором лучились искренней добротой и весельем яркие зеленые глаза.
«Хоть сейчас на выданье», — любила приговаривать скупая на похвалу Яга, расчесывая деревянным гребешком пшеничные пряди своей воспитанницы.
Старушка, как могла, старалась передать Ялике премудрости ведовства, обучая преемницу тайным знаниям о природе и окружающем мире, хитростям приготовления колдовских зелий, составлению различных заклинаний и умению понимать речи птиц и животных. Конечно, далеко не все получалось с первой попытки, и тогда молодой ведунье раз за разом приходилось переделывать упражнения под старческое ворчание требовательной Яги.
Приятные воспоминания о проведенных бок о бок с наставницей годах озарили лицо Ялики лучезарной улыбкой.
Следуя указаниям старосты, ведунья быстро нашла деревенский погост. Ярко светило летнее солнце, вокруг торопливо порхали лесные пташки, оглашая окрестности радостным щебетанием. К ногам Ялики подбежала рыжая белка, вскарабкалась по подолу цветастого сарафана и, усевшись на плече, нетерпеливо зацокала, требуя угощения.
«Кладбище, как кладбище, “ — подумала ведунья, бросив беглый взгляд на ряды могил, и погладила белочку.
Целый день провозившись в поисках хоть сколько-нибудь заметных признаков упыря, но так и не найдя таковых, Ялика решила вернуться в деревню уже на закате, когда дневное светило скрылось за лесным частоколом, на прощание окрасив багровым редкие облака.
Она едва сделала пару шагов по тропе, как навстречу ей выскочил огромный, куда больше своих обычных собратьев, серо-бурый волк. Зверь оскалился, обнажив ряд снежно-белых клыков, покрытых тягучей слюной.
Ведунья замерла.
Волк прижимая острые уши к массивной голове, разглядывал Ялику, не переставая скалиться.
— Ступай, серый, своей дорогой — тихо произнесла девушка, осторожно делая шаг вперед.
Зверь угрожающе зарычал и попятился вбок, пригибая голову к земле и не сводя с ведуньи недобрый взгляд янтарных глаз.
Что-то в этом настороженном взгляде показалось ей неправильным. Словно в омуте немигающих глаз билась недобрая, потусторонняя, мысль.
Неожиданно волк сорвался в прыжок, широко раскрыв алую пасть.
Ялика взвизгнула и зажмурилась, вскидывая руки в попытке заслониться от угрозы.
Но нападения не последовало.
Ведунья медленно открыла глаза. Волка и след простыл, будто и не было его вовсе.
Староста встретил ее на мосту, вооружившись вилами.
— Нашла чего? — нетерпеливо спросил он, настороженно оглядываясь по сторонам.
С противоположного берега безымянной речушки донесся протяжный волчий вой.
— Пойдем, дочка, — торопливо заговорил старик, бледнея. — Скоро совсем стемнеет. И так уже почти ночь на дворе, а ты еще с Велимиром потолковать хотела.
Велимир оказался крепким широкоплечим мужиком с заросшим густой бородой лицом. На вид ему было слегка за сорок.
— За нами отродье явилось, — печально пробасил он, широким жестом приглашая за стол ведунью.
— Тетя, а ты ведунья? — спросила светловолосая девчушка лет десяти, теребя подол яликиного сарафана.
— Леля! — грозно произнес Велимир. — Не мешай! Ступай к матери.
Девочка, шмыгнув носом, убежала в соседнюю комнату.
— Тетя! Спаси нас, пожалуйста, — робко выглянула она из-за приоткрытой двери.
Велимир тяжело вздохнул.
— Леля, дочка моя приёмная, — пояснил он.
-Велимир, ты сказал, что упырь за тобой пришел, — устало спросила Ялика.
— За нами, — поправил мужчина. — Мы с Братиславом, братом Марьяны, жены моей, лет десять назад на колдуна черного охотились. Да вот только не колдун он был. Тогда-то мы об этом еще не ведали, вот и повесили его на осине, а теперича его дух неупокоенный за нами явился, отмщения требуя.
— Ясно тогда, почему на погосте следов упыриных нет, — задумчиво произнесла Ялика и, помолчав, полюбопытствовала
— А сам-то Братислав где?
— Так нет его уже, — грустно заметил Велимир. — Упырь его и задрал. На прошлой седмице еще. Прихожу я к нему в дом, а там все в кровище, и только голова евонная, оторванная, на столе стоит. Схоронили то, что было. А теперича, видать, мой черед перед упырем ответ нести.
Он замолчал, собираясь с мыслями. В серых глазах теплился проблеск надежды.
— За себя не прошу, — добавил мужчина. — Грех мой, мне и отвечать. За близких молю. Леля хоть и приемная, а я в ней души не чаю.
— Дух неупокоенный только своим обидчикам мстит, — тихо сказала Ялика, размышляя. — Семью тронуть не должен.
— Ой, не скажи, пресветлая, — вздохнул Велимир. — Лелька говорит, что ночью кто-то в окна скребется, ее зовет. Сам-то упырь войти не может, видишь соль везде, вот и зовет выйти.
Ялика оглянулась. Действительно, на пороге и под окнами толстыми линиями были рассыпаны белые соляные кристаллы, тускло мерцавшие в блеклом свете лучин.
— Странно! — задумчиво протянула девица. — А другие дети есть? Что говорят?
— Да, сын еще есть, Ярослав, — кивнул мужчина, заулыбавшись. — Говорить — не говорит еще по малолетству.
Из соседней комнаты донесся истошный женский крик, сменившийся надрывным детским плачем.
Велимир побледнел, вскочил, опрокинув стул, и кинулся туда, по пути выхватывая охотничий нож, висевший на поясе. Ялика торопливо последовала за ним.
Первое, что она заметила, влетев в комнату следом за главой семьи, было распахнутое настежь окно. Подбежав к нему, ведунья аккуратно выглянула наружу.
— Вы-ы-с-с-у-у-ш-ш-у! Вы-ыпью-ю! — услышала Ялика злобное шипение.
Тот час перед ней выросла высокая массивная фигура, словно материализовавшаяся из ночной тьмы. Мертвенно — серая кожа существа влажно поблескивала, отражая неяркий свет звезд и неполной луны. Безволосое лицо, покрытое сочащимися гноем и сукровицей струпьями, было искажено гримасой ненависти. Кроваво — красные глаза в черных прожилках лопнувших сосудов горели потусторонним огнем. Из-под тонких пепельно серых губ выглядывали длинные острые клыки. Упырь занес руку для удара. Сверкнули серповидные когти.
Ялика отпрянула назад, захлопывая ставни.
Существо протяжно завыло, вскинув вверх лысую голову, и скрылось во тьме.
Сердце ведуньи бешено колотилось норовя выскочить из груди. Еще чуть-чуть и она лишилась бы головы. Ялика перевела дыхание, отходя от окна.
— Что там? — с дрожью в голосе спросил Велимир, обнимая за плечи плачущую дочь.
— Там волчонок был, — всхлипывала Леля, размазывая слезы по личику. — Поиграть звал.
— Тебе что говорили? — налетала на нее Марьяна, прижимая к груди малолетнего сына, заходившегося истошным детским криком.
Ялика окинула женщину оценивающим взглядом.
Невысокая Марьяна производила впечатление властного и требовательного человека. Несмотря на некоторую угловатость, лицо женщины могло быть довольно приятным, если бы не презрительный взгляд. Серо-стальные глаза походили на бездонные омуты, от которых веяло отстраненностью и холодом.
— По что ты окно отворила? — резкий визгливый голос женщины заставил Ялику вздрогнуть.
— Тихо, Марьяна, — попытался утихомирить жену Велемир.
— А ты не встревай! — взъярилась жена. — Не твоя она дочь! Из-за тебя все это!
Ялика вздохнула, поморщившись. Упреки женщины стали ей неприятны.
— Есть средство, — тихо произнесла она. — Велимир, нужна будет твоя кровь.
Сглотнув, мужчина кивнул, соглашаясь.
— Скоро упырь вернется, — продолжила ведунья. — Поторопиться надобно.
Приготовление зелья не заняло много времени.
Ялика ссыпала в принесенную ворчащей Марьяной чашу толченный змеевик-камень, добавила серебряной пыли и щепотку соли.
Велимир внимательно слушал ее бормотание.
— Змеевик — основа, чтобы все связать воедино, соль и серебро, чтобы разрушить плоть, — по памяти повторяла наставления Яги молодая ведунья. — Мертвая вода, чтобы привязать дух к миру мертвых.
Она достала из кармана прозрачный бутылек, в котором плескалась черная маслянистая жидкость, и вылила ее в чашу.
— Теперь твой черед, — обратилась она к затаившему дыхание мужчине.
— Много нужно? — деловито осведомился Велимир.
— Нет, — коротко ответила Ялика.
Мужчина задумался, а потом отрывисто полоснул ножом по левой ладони.
Темная кровь тягуче закапала в подставленную чашу из сжатого кулака.
— И капля моей, — прошептала ведунья.
— Чтобы завязать чары на мне, — пояснила она, заметив удивленный взгляд Велемира, и проколола себе указательный палец.
Получившаяся субстанция шипела и дымилась.
— Готово! — бросила ведунья. — Теперь идем. Нужно выманить упыря.
Мужчина направился к двери. Сжав чашу двумя руками Ялика последовала за ним.
Шедший впереди Велемир сделал шаг за порог.
И отлетел куда-то в сторону, снесенный могучим ударом.
Ялика, стараясь не расплескать зелье, кинулась наружу.
Упырь навис над поверженным Велимиром, занося руку для смертельного удара.
Подбежав к нему, Ялика перевернула чашу, выливая содержимое на безволосую голову чудовища.
— Сгинь туда, откуда пришел! — прокричала она.
Упырь завыл, беспорядочно размахивая руками в тщетных попытках стряхнуть с себя зелье.
Запахло паленой плотью.
Обезумевшее от боли чудовище рванулось в бок, оставляя на земле распростертого Велемира и отталкивая взмахом руки ведунью.
Та отлетела к стене избы, приложившись головой о тесаные бревна, и медленно осела на землю безвольной куклой, теряя сознание.
«Так не должно быть!» — успела подумать она прежде чем окунуться во тьму беспамятства.
***
Сознание возвращалось медленно и болезненно. Раскалывалась голова.
«Шишка, наверное, будет» — промелькнула мысль.
Ялика с трудом разлепила глаза. Она лежала на кровати, заботливо укрытая лоскутным одеялом. За занавешенным окном ярко светило летнее солнце.
— Крепко же тебе досталось, доченька, — заметил вошедший в комнату деревенский староста.
— Ты лежи, лежи, — заботливо произнес он, заметив попытки Ялики подняться.
— Тело… — прошептала она сухими губами.
— Нашли, — ответил старик, подавая деревянный ковшик, наполненный студеной колодезной водой. — Утром река к берегу прибила. Там от человека-то ничего и не осталось. Одна гниль.
Напившись, Ялика расслабленно откинулась на подушку и забылась тяжелым сном.
Проснулась она глубокой ночью от тихого шепота доносившегося из соседней комнаты. Она прислушалась, стараясь уловить суть разговора.
— Он это! Наш Микула! — произнес незнакомый голос. — Утоп, да вот аж сюда река его вынесла. За столько-то верст.
— Уверен? — переспросил староста.
— А как же, у него на шее еще топорик маленький бронзовый висел, на шнурке кожаном.
Ялика мигом вскочила с кровати. Распахнув дверь она резко спросила старосту.
— Тело, что нашли? Подвес? Был?
Моргнув, старик медленно кивнул.
Ялика, не разбирая дороги, кинулась наружу.
Изба Велимира встретила ведунью широко распахнутой дверью. Едва Ялика переступила порог, ее замутило. На полу искореженной грудой кровоточащей плоти и изломанных костей лежал Велимир, широко раскинув руки и уставившись в потолок невидящими глазами.
В глубине комнаты Ялика услышала тихие детские всхлипывания и задыхающийся женский голос.
— Нет, детей не трогай, меня забери! — хрипела Марьяна.
Упырь, сжимавший одной рукой горло женщины, взмахнул другой, вспарывая острыми когтями тело несчастной снизу вверх.
Ялика истошно завизжала.
Чудовище, отбрасывая в сторону безвольное тело Марьяны, обернулось на шум, встретившись с ведуньей взглядом. И ничего кроме неутолимой злобы и ненависти не было в этом взгляде.
Ялика отступила на шаг. Упырь, зарычав, двинулся к ней.
Маленькая детская фигура, зажав в руке что-то блеснувшие в неярком свете, накинулась на чудовище сзади, нанося удар за ударом.
Упырь дернулся — один из ударов попал точно в сердце — и протяжно завыл. Вой перешел в придушенный хрип. Чудовище медленно завалилось на пол, осыпаясь грудой серого пепла.
Леля отшвырнула в сторону серебряный нож и, прикрыв лицо руками, заплакала.
Убедившись, что девочка цела, Ялика кинулась к лежащей на полу Марьяне.
— Все закончилось? — едва шевеля бескровными губами, прошептала женщина.
— Думаю, да, — кивнула ведунья.
— Дети? — прохрипела Марьяна, захлебываясь кровью. — Он хотел Лелю забрать, сделать себе подобной.
— Целы, — коротко отозвалась Ялика и удивленно спросила:
— Ты его знала?
— Да, — с трудом выговорила умирающая. — Муж мой, первый. Леля его дочь. А я его отравила, не хотела с ним жить. Велимира полюбила. А он меня отпускать не хотел.
— А Братислав все знал и скрыл? — догадалась Ялика.
Марьяна, кивнув, зашлась кровавым кашлем и судорожно вздохнув, обмякла.
***
— Удалось тебе, дело твое первое, самостоятельное? — спросила Яга, встречая на пороге мрачную ведунью.
— Не совсем, бабушка, — печально вздохнула Ялика, входя в избу.
— Ну ничего, молодо-зелено, — наставительно заметила наставница.
— Да вот только детки сиротами остались из-за моей глупости, — сквозь слезы выговорила молодая ведунья и обняла старушку, уткнувшись носом в ее плечо.
Яга ласково погладила ее по голове.
-Пойдем, чаем тебя напою, — вымолвила она и, отстранившись, вытерла сухой ладонью слезы с лица Ялики. — А ты мне все расскажешь без утайки.
Молча выслушав сбивчивый рассказ молодой ведуньи, Яга тихо сказала, покачивая седой головой:
— За свои ошибки да промахи нам всем рано или поздно ответ держать, — и помолчав, добавила уже громче. — Не кручинься.Теперь на свете хоть одним чудовищем меньше будет. С детьми-то что?
— Их староста приютил, — ответила Ялика, тоскливо разглядывая дно опустевшей кружки. — Сказал, дескать, сам детей да внуков не нажил, так пущай на старости лет чужие отрадой сделаются.
— Надо бы за Лелей приглядеть, — пробормотала Яга, подливая воспитаннице свежий чай. — Смышленая да смелая девица подрастает. Придет время, может и в ученицы возьму.
