Поливальная машина
Папку своего я люблю… нет, не так. Папку своего я обож-ж-жаю, вот! Об этой моей слабости знали все и использовали против меня вовсю, без зазрения совести…
Ранним летним утром меня разбудил папин смех.
«Папка дома!!!» —взвизгнула я от радости и как была в пижаме, так и помчалась на всех парах на кухню. Папка дома, значит, сегодня воскресенье. Про остальные дни недели в силу своего возраста я не знала, да и не интересовали они меня вовсе. А в воскресенье можно делать все, что вздумается, и никто не накажет, и в угол не поставит, и без сладкого не оставит… Папка не даст!
Так вот, мчусь я на всех парах на кухню и спотыкаюсь о ненавистный запах… манной каши. Не тормозя, резко огибаю кухню, с разбега открываю входную дверь и скрываюсь в малиннике.
Дом у нас собственный, небольшой, но очень уютный. В саду, что посадил дед, кроме деревьев растут ещё малина с ежевикой. Ежевика колючая очень, к ней особо не пробраться, но малинник наше с братом излюбленное место.
— Ну, Алька! Алина! — недовольный голос мамы достигает моих ушей, когда я уже основательно угнездилась в кустах.
— Подожди, я сам, — слышу в открытое окно, как папа отодвигает табурет, выходит во двор и медленно приближается к моему укрытию.
— Аль, Алька, выходи! Ты так громко пыхтишь, что весь малинник колышется.
— Не выйду, не хочу, — бурчу в ответ. — И спешно засовываю в рот спелую малину. В этом году она уродилась на славу. Так бабушка всем соседям хвастается.
— Это почему ж? — деланно-удивленно спрашивает папка.
— Опять это манка… Я лучше малины объемся.
— Эта манка очень полезна! — судя по интонации маму раздражает мое непослушание.
— Ну и ешь сама свою кашу. Малина, между прочим, тоже полезна и вкусна, — кричу ей в ответ. — Кашу не люблю и не хочу!
— А покататься завтра с папкой в машине, хочешь? — вкрадчиво…
Покататься с папкой в кабинке поливальной машины в шесть утра? Покататься, подтянувшись за поручень, чтобы видеть как два шикарных фонтана впереди машины поливают тротуары, клумбы, деревья, редких, зазевавшихся прохожих, слыша их визг, самой хочется визжать и хохотать до икоты. А папка будет смотреть на меня и улыбаться? Хочу!
— Хочу, — повторяю уже требовательно вслух.
— После каши! — в ответ победный голос мамы с кухни.
Папка раздвигает кусты и одним рывком вытаскивает меня из малинника. Да, не так уж и надежно я спряталась… Быстро карабкаюсь ему на плечи. Так, на всякий случай, мамины же тапки еще никто не отменял, и верхом на папке вплываю в кухню.
Не-на-ви-жу-ка-шу!!! Но папку то с поливальной машиной — Обожжжаю!!!
***
Но погода внезапно изменилась и помешала нашим планам. Небо обволокли невесть откуда появившиеся облака. Сверкнула молния и на землю обрушились потоки воды.
Сидя у окна, я наблюдала, как капли собираются в лужи, а оттуда ручейками сбегают во всех направлениях, унося с собой вмякий мелкий мусор.
Вскоре мне надоело следить за передвижением щепок, и я отвернулась от окна. В комнате была не одна: бабушка, водрузив очки в роговой оправе на нос, штопала носки, рядом на кушетке мама кормила с ложки младшего брата. Тому тоже не нравилась каша, но конфетка на столе была хорошим стимулом. Папа же с газетой устроился у стола. Скукота-а-а…
— Па, а па, а я красивая? — в который раз спрашиваю у папы.
Папа отрывается от чтения газеты и улыбаясь говорит:
— Конечно, ты у меня писаная красавица!
— Это какая? — быстро перемещаюсь с места на стол, чтобы быть на одном уровне с папиными глазами, и шепотом спрашиваю, — вы что, на самом деле мне лицо цур… цер… цир-р-ркулем нарисовали?!
— С чего это вдруг такие мысли? — еле сдерживаясь, чтобы не рассмеяться спрашивает папа, аж покраснел весь.
— Так тётка же всё время повторяет, — бубню в ответ.
— Избаловали мы тебя, Алька, — ворчит с места бабушка. — Только моська и девчачья, а так — пацанка, пацанкой… Еще и соседи заладили «булочка французская, персик спелый», тьфу…
— А я и булку с изюмом люблю и персик спелый, только без кожицы, на неё у меня аллергия, — тараторю в ответ.
— Зато красивая… а, пап?.. скажи…
Папка со смехом поднимает меня на руки и подходит к зеркалу:
— Смотри.
С зеркала на меня с любопытством уставилась смешная девчонка с круглым личиком, голубыми глазами, золотистыми волосами, маленьким носиком и улыбкой на пол-лица, правда, губы тонкие, но не беда, вырастет, помадой дорисует!
— Ну что, успокоилась? — спрашивает папа и водружает меня себе на плечи.
— Красивая она, как же, — не сдаётся бабушка. — Ты на волосы её посмотри, видишь какой тонкий, редкий волос. Нужно побрить Альке голову и смазать лысину желтком… Когда вырастет, ещё и спасибо скажет.
С бабушкой спорить, себе дороже, а уж когда и мама в союзниках…
В общем, как только дождь перестал, а выглянувшее солнышко явило радугу, папа повёл меня к парикмахеру.
Сам процесс бритья стерся из памяти. Помню только, что в парикмахерской, мужской между прочим, все восхищались моей лысой красотой. Мне-то не дали в зеркало посмотреться, так что пришлось поверить им на слово.
Папка со вздохом водрузил мне на голову берет, с сожалением посмотрел на отрезанные локоны, которые валялись на полу и повёл домой.
И вот захожу я вся такая важная-преважная домой, эффектно снимаю берет, являя красивую-распрекрасную лысую себя народу… а он, в смысле народ, в лице бабушки, мамы и тетки, не оценив сию красоту, начинает громко рж… смеяться.
Рёву было… Но ничего… папка все равно покатал меня на машине, дважды… И посигналить разрешил.
P.S. Вранье все это про бритье, волосы какими были, такими и остались.