Я хорошо помню своё детство - беззаботное, весёлое, но в то же время строгое. Самым главным детским богатством в нём была улица. Тут меня не ограничивали, за исключением режимных моментов. А вот режимные моменты - это всегда строгая соблюдаловка всех потребностей тела, духа и ума в порядке важности. Улица - улицей, а дома свои законы! Лишнего тут не было ничего: одежда - самая необходимая; еда - по расписанию; конфеты - пожалуйста, на ужин, к чаю. Если покупалась шоколадка, то она делилась на всех членов семьи поровну. А то, что оставалось неразделенным, конечно же, предназначалось мне - единственному на тот момент ребёнку в семье, но... на следующий раз. Я не знаю, почему не просила у родителей этот оставшийся кусочек, видимо, в подсознании отложился строгий порядок - где, когда, кому и сколько. Но в глубине души всегда мечтала съесть целую шоколадку - самой, за один присест! И этот день настал.

 

К нам в гости приехал родственник, мамин брат. Подарков он не привёз, но, после душевных разговоров с родителями и безалкогольного застолья, дядя предложил мне погулять по городу. Город у нас маленький, уютный - одно удовольствие пройтись по его улочкам, утопающим в зелени, звонком щебетании птиц, детском смехе и пшеничном запахе хлеба, плывущим от хлебозавода. Конечно я согласилась! И вот на прогулке, возле много-чего-продающего магазина "Гастроном", дядя наклонился ко мне и спросил:

- Что тебе купить?

Не раздумывая, я выпалила:

- Большую шоколадку!

- Большую так большую! - улыбнулся дядя и выполнил мою просьбу. Он купил стограммовую плитку шоколада, названия которой я уже и не помню, но помню, как бешено билось сердце, когда поняла, что шоколадка принадлежит только мне и делиться ни с кем не надо, а главное, и не с кем, ведь на неё никто не претендовал. Я помню, как руки с удовольствием осваивали её вес, форму и гладкость ещё не тронутой упаковки, а нос осязал еле уловимый душистый пряный запах, идущий из-под красочного глянца. И тут я задала дяде, наверное, глупый вопрос:

- А можно я её съем сейчас?

- Можно, конечно! Даже не спрашивай! - утвердительно ответил он.

И тут у меня отпали последние сомнения: обёртка скоро оказалась в мусорном бачке, блестящая фольга шелестела и морщилась с каждым поедаемым мной кусочком. А когда от шоколадки осталась ровно половила, я поняла, что не только наелась... а что на неё даже смотреть не могу. О чём и поведала дяде-фею. А он посмеялся, но шоколадку предложил доесть - мол, большую хотела же!

 

Я не помню, доела ту шоколадку или нет, но на эту сладость не могла смотреть лет до двадцати - это учитывая, что в то время, когда сбылось моё заветное желание, мне было лет шесть. Я и сейчас не любитель шоколадного яства. Так что, спустя не один десяток лет, хочу передать привет дяде! Конечно, с теплом!