аннотация к употреблению
…он собран из ряда грехов и фобий, которые пафосно выдал черт,
и, кажется, даже еще в утробе на все отрицанием сдал зачет…
с рожденья иной и никем не понят, всегда отличался в рядах толпы,
не рвался в "кивалы", не льстил короне, не пробовал "делать"…
пытался "быть",
не важно, что "белой пером вороной", "паршивой овцою" для всех и вся…
в своем одиночестве посторонний на этой земле… /боги пусть простят/…
он правил стандарты, менял шаблоны устоев, укладов, и прочей лжи,
лелеял безмерной свободы лоно и жил, как умелось… он просто жил…
его не прельщали уют и сытость, перины не грели его бока…
он запросто золото наземь сыпал в обмен на дыхание ветерка
дорог и морей бесконечной глади, манящей все дальше за горизонт,
чтоб в каждом листочке больной тетради греметь тишиной и дрожать грозой,
чтоб рвать удила и взрываться в танго пылающей страстью не детских грез,
пускать в оголтелый галоп "мустанга", чтоб версты, как звезды из-под колес,
и таять на миг под луны краюшкой, /когда за рассветом спешит река/,
в объятьях парной молодой пастушки, с губастостью привкуса молока…
когда в близорукости на исходе его растворяет блудница-ночь
и призраком счастье хмельное бродит, он, в бездну срываясь, умчится прочь…
затем, чтоб вернуться родным и теплым в былые заслуги/дворцы/сюжет
остаться мечтою в холодных стеклах оконных проемов и витражей,
хранящих очаг не его надежды, плеснувших в бокал не его миры…
где память по прошлому вены режет, и сердце неистово жжет костры,
на боль потянувшись в ознобе диком…
безжалостно тонкая рвется нить той связи утерянной с Эвридикой…
…попробовать хочешь?.. – возьми рискни…
и, кажется, даже еще в утробе на все отрицанием сдал зачет…
с рожденья иной и никем не понят, всегда отличался в рядах толпы,
не рвался в "кивалы", не льстил короне, не пробовал "делать"…
пытался "быть",
не важно, что "белой пером вороной", "паршивой овцою" для всех и вся…
в своем одиночестве посторонний на этой земле… /боги пусть простят/…
он правил стандарты, менял шаблоны устоев, укладов, и прочей лжи,
лелеял безмерной свободы лоно и жил, как умелось… он просто жил…
его не прельщали уют и сытость, перины не грели его бока…
он запросто золото наземь сыпал в обмен на дыхание ветерка
дорог и морей бесконечной глади, манящей все дальше за горизонт,
чтоб в каждом листочке больной тетради греметь тишиной и дрожать грозой,
чтоб рвать удила и взрываться в танго пылающей страстью не детских грез,
пускать в оголтелый галоп "мустанга", чтоб версты, как звезды из-под колес,
и таять на миг под луны краюшкой, /когда за рассветом спешит река/,
в объятьях парной молодой пастушки, с губастостью привкуса молока…
когда в близорукости на исходе его растворяет блудница-ночь
и призраком счастье хмельное бродит, он, в бездну срываясь, умчится прочь…
затем, чтоб вернуться родным и теплым в былые заслуги/дворцы/сюжет
остаться мечтою в холодных стеклах оконных проемов и витражей,
хранящих очаг не его надежды, плеснувших в бокал не его миры…
где память по прошлому вены режет, и сердце неистово жжет костры,
на боль потянувшись в ознобе диком…
безжалостно тонкая рвется нить той связи утерянной с Эвридикой…
…попробовать хочешь?.. – возьми рискни…
