Стихотворение без смысла (или ещё одна песнь о прахе)

Леонард Укупник

Прежде чем сторож к окошку прильнёт,

то есть - не прежде, - как раз в этот миг,

мой разносчастный герой-полиглот,

антиколхозный любитель дам и вериг,

будто с забором попутав кювет,

лезет по воздуху, птиц повергая в аншлаг,

Яблоковед, и не то чтоб чудак был, а так -

взрывоопасный, как водяной пистолет.

Сторож с ружьишком в сторожке сидит;

садик колхозный осточертел, -

рад бы пришельцу, но долг не велит, -

в правилах сказано: надобны соль и прицел.

А для героя кювёз превратился в кювет

с правом на модус: колхозный забор

Яблоки ужас кислы как, но - нет:

Даже на кислое яблоко сыщется вор.

Словом, герой пожирает плоды,

физию морща, в карманы суя.

А то: перепутал, сорвал две звезды,

тут же приклеил обратно, смеясь.

Запах чего-то и што-то-там - сторож смущен;

плюс восклицание - "Это наркеш!"

Соли засыпал в ружьишко целый бидон,

Ногой затолкал, и козырь надел

зенок меж.

Драма не драма, а так - сад и вор, -

ох и злодей, о прожорливый брат!

Сторож с ружьишка садит в упор,

впрочем, упор не упор, а так - наугад:

по горизонту ударил, в рассвет угодил,

звезды посыпались с неба в глаза.

С дырок на небе закапал прожитый мир,

с дырок в том мире закапали небеса.

Мой же герой, узрев конфетти,

сторожа выкупив, воздух лизнув,

соль угадав и участь светил,

не расхрабрившись и не струхнув,

яблоком всё же колхозным кислясь,

оторопь изобразил, так сказать,

порядок соблюл,

сторож же изобразил на лице своём грязь,

так как телёса свои при отдаче в канаву споткнул.

Садик. Ружьё изнасиловано;

Звёзды валяются - фантики душ;

яблоки собраны. Чрез решето

неба пустого висит чей-то Муж,

высунув кислый, всеблагий, всестрогий Язык

(так огорчился, что эта вся хрень приключилась).

Всё в тишине, только Ножками дрыг Он да дрыг.

А мой герой спит и спит, и сияет в читателях мертвая Милость