Седьмая китайская центурия
Искушение сдаться будет особенно сильным незадолго до победы.
Китайская пословица
Окрестный лес пилили сотни рук:
на несколько рядов осадных башен
и лестницы для всех обозревавших
начало шевелений в старом граде
с пригорков и деревьев: "Соберут
большое подкрепление... Строгайте
усиленнее, братья. Мы - смелее.
Дадим им по рогам за скотский труд,
спросив - к зиме за каждое селенье,
которое сгубили! -
но пока
вы снизу им грозите кулаками. -
Ох, биться бы нам, братья, - как лакаем -
на палках заострённых и на вилах".
Всё сказанное - было напоказ.
На деле - над пришедшими нависла
беда несоразмерная с их прежней -
за стенами готовили приказ:
вернуть с манёвров конников и, спешив,
приставить к требушетам: "Навались!" -
услышат оголтелые когорты.
Провинция, несчастная, кого ты
пугаешь, не сносясь с военным делом!?
Как всё-таки отстала наша жизнь,
коль смерть в такие сроки овладела
спокойной сердцевиной Поднебесной.
Не хочешь жить свободно - налижись;
скажи себе, что нужно поберечься
от вражеских снарядов, от атак,
которые, как кажется, повсюду.
"Нет времени на пьянство и простуду.
Брать будем постепенно их. Не штурмом!
Не вздумайте горланить "а-та-та!".
В конечном счёте было бы недурно
сломить их противление за сутки.
Сейчас в почёте только немота,
а собственные принципы засуньте...
Но это место стоит им надрать,
конечно же, с неистовою силой! -
Провинция, ты больно голосиста,
отсюда неприятности и смерти. -
Они хотят, чтоб выстоял наш брат?
Так почему же, собственно, не спеть им
о том, что эта новость странновата?"
За стенами тревожно бьют набат.
Все конницы близки ко стенам града.
На башнях тесновато. (Столько рыл
вмещается на маленьких пространствах!)
Ни разу не дававшие прос**ться
уверены (хоть выглядят тревожно):
"Я всех их ненавижу с той поры,
когда правитель силился стреножить
налогами и казнями мой город.
Держите выше ваши топоры -
устроим им нашествие монголов".
На стенку влез согбенный офицер.
Каков проект у горе-офицера?
Коррекция огня во вражий центр
с дальнейшим продвижением ко флангам.
На лестницах - два брата. Он - их цель.
Но как его прихлопнешь? Вдруг - команда:
"Бросать в него железо! Пусть он рухнет!"
При всей непоправимой хрипотце
орущий был посредником: "Орут мне,
мол, бить его нещадно. На верхах
нельзя им находиться - будет лихо!"
"Кто видел смерти - знает - белолики,
хоть верить этим россказням абсурдно.
Боитесь смерти? Впрочем, наплевать! -
как рыбина, что стукнулась об судно
невзрачный офицер кружит по кромке -
Кому нужны потери: нам ли, вам?
Войдите в этот город - вас покормят.
Не будьте дураками. Ералаш
в рядах безумных - хуже ералаша
в разгневанной природе. Дело - ваше,
но нам бы не хотелось всех угробить.
У тех, кто посильнее - есть реванш;
у вас его не будет. Здесь - укромно.
В последний раз взываю - образумьтесь!
Не ваш сегодня подвиг. Ой, не ваш.
Я долго мог бы с вами о безумстве
наивно тараторить, но за мной
солдаты заряжают камнемёты.
И им, поверьте на' слово, неймётся
прикончить ваше племя до полудня.
Я вышел к вам с глубокой ножевой,
но обещаю, каждый дополучит -
кому свезёт уйти сегодня целым."
"Эй, слышишь, всем пришедшим нужен бой!"
Как громок долгий выдох офицера,
что, кажется, он слышен за рекой.
Внизу давно созрели для атаки.
Послышалось негромкое "а так их!",
и шум потряс округу. Стало страшно.
"Убить на самом деле - так легко.
Вам нужно было - просто соглашаться".
И он смотрел, не сдерживая кашель,
как все, включая дряблых стариков,
мгновенно "образовывали кашу".
