Золушка из Айовы

— Что, прямо у дома разбили огород?

Тонкие аккуратно нарисованные чёрным карандашом брови Елены Степановны взлетают вверх, взгляд светло-серых глаз озорно косит, а розовые щёки расплываются в улыбке:

— Конечно! А как же без огорода в своём доме? Я же привыкла к земле, к хозяйству. Покойный муж говорил: «Можно выселить человека из деревни, но выселить деревню из человека нельзя». Он выделил для меня землю, заборчик поставил, а я там грядочки разбила. Летом сажаю картошку, огурцы. А какие у меня помидоры под закатку! Сын приезжает, я ему банки всегда отдаю — самой много не надо. А он на большой фуре работает. Трак-бизнес — неплохой заработок, чистыми шесть тысяч в месяц получается.

— Да, неплохо, — соглашаюсь я и прошу скучающего у стойки мулата-официанта ещё один бокал прохладной пинаколады , чтобы угостить собеседницу. Быстро наступающие сумерки зажигают фонари, чёрные силуэты пальм раскачивает ветер, смолкают крики тропических птиц. Тёплое дыхание океана согревает воздух, но сильные порывы ветра, которые сбивают пустые стаканчики со столов в нашей высокой беседке-баре, заставляют Елену Степановну придерживать кружевную шляпку. Весь её наряд — лёгкий светлый сарафан в мелкий чёрный горошек на крупной фигуре с едва обозначенной талией завершает дамский изыск — кружевная шапочка и лёгкая узорчатая шаль тонкого хлопка, наброшенная на плечи. Такой она мне встретилась утром за завтраком. Каким-то шестым чувством в канадско-американской южной здравнице Пунта Каны я угадала в ней соотечественницу.

— Младший, Николай, живёт здесь и дочка,— Степановна рассказывает не спеша, мерно деля слова, и я слышу то и дело всплывающие фрикативный «г», твёрдый «ч», знакомые белорусизмы — украшения её речи:

— Джон всех моих детей принял, он вдовый был давно. А я не сразу за него вышла. Жила месяц в гостях. Когда увидела первый раз — такой худющий, рубашечка в серую клеточку, лысый почти, потому всегда в шляпе, жалко стало мне его. В такого не влюбишься с первого взгляда! Но добрый человек был и ко мне без претензий. Сразу признался, что серьёзно болеет, что осталось жить полгода. Вот и спешил жениться. Мне его подруга по объявлению нашла. Сама я не искала. Когда мужа первого схоронила, тяжело было одной: трое детей, младшей, последышу, — всего шесть.

Стараясь не перебивать, но, помня о том, насколько прагматичны и расчётливы бывают американцы, констатирую:

— Ему нужно было жениться на русской женщине, чтобы после сделать из неё бесплатную сиделку, не так ли?

— Нет, всё не так. У него была мечта! Джон рассказал мне, что прочитал много книг и знает, как трудно приходится русским женщинам, как тяжела и сложна их жизнь в стране, где войны сменяются периодами застоя и дефицита, где приходится трудиться, заменяя мужчин, а ещё всё делать самим по хозяйству, в доме. Поэтому он решил, что должен сделать счастливой, если сможет, хотя бы одну из них. Он придумал пригласить её жить сюда, в Айову, в свой дом, и обеспечить всем, что нужно для счастья. Вот такой он был романтик у меня…

Ветер стихает, тропическая ночь превращает нашу беседку в сказочный замок на холме — таким удивительным кажется мне рассказ собеседницы, и сама она — не пожилая располневшая матрона, но фантастически прекрасная и счастливая принцесса из сказки, вот только принца не хватает на белом коне! Волны мерно накатывают на берег, к ночи немного штормит. После небольшой паузы-вздоха Елена Петровна продолжает:

— Он был очень хорошим другом и мужем. И я его полюбила. Жили мы душа в душу не полгода, Бог дал ему ещё четыре. Джон говорил, что я ему подарила больше жизни, чем отмеряли врачи.

— Да, очень жаль, что так вот случилось. А как вы теперь живёте? Что с домом, с детьми?

Всё хорошо, вроде. Дом покойный муж оставил мне. В нём и дети Джона, и мои, — все бывают. Две его старшие дочери давно живут отдельно. Мой старший Серёжка остался в Минске, там ему лучше, говорит. Младший сын Коля здесь, дочка тоже. Я с ней маюсь — трудный возраст, восемнадцать лет. Проблема только с соседями. Вроде, все люди хорошие, добрые, улыбаются «Монинг!», но чуть что — стучат в полицию. Коля фуру припаркует у дома — тут же местные копы приезжают! Не положено… А так — дом, огород, всё хорошо. Посадила смородину, крыжовник. Приезжайте в гости, помидоры в этом году — загляденье!