Звезда ''ПОЛЫНЬ''
Звезда ''ПОЛЫНЬ''
поэма
Друзьям-чернобыльцам, ушедшим в вечность...
''Третий Ангел вострубил, и упала с
неба большая звезда, горящая
подобно светильнику, и пала на
третью часть рек и на источники вод.
Имя сей звезде ''Полынь'', и третья часть
вод сделалась полынью, и многие из
людей умерли от вод, потому что они стали
горьки...''
Откровения святого Иоанна Богослова, иначе
именуемые Апокалипсисом - гл. 8, ст. 10, 11
I
И пробил грозный час...
Вы думаете страшно было ехать
туда, где враг радиоактивный ждёт?..
Мы ехали туда не для потехи,
догадывались - смерть не шутит -насмерть бьёт!
Сейчас, оглядываясь, знаешь точно -
тогда бы не поехал и пропал!
И не суть важно, что отказывают почки,
важнее, что Чернобыль нас позвал.
И мы поехали в невидимое пекло,
на Третью Мировую воевать.
Испытывать себя на человечность -
как дальше жить?.. Как после - умирать...
Трава зелёная и яблоки, и сливы,
всё говорит: Поешь, не бойся, на...
Но поняли мы, радиоактивны
плоды земные, здесь не мир - война!
И днём и ночью с вертолётов ''бомбы''
с песком в развал реактора летели.
И снова брали, брали пробы
радиоактивных газов из ''ущелья''...
''Ущелье'' - это атомный развал
реактора, взлетевшего на воздух.
Шофёр парнишка час там простоял,
через неделю Богу душу отдал.
Полк ПВО из новобранцев пригнан был
к реактору, смердящему ''зловонно'',
какой же негодяй их командир,
похоронил их заживо, ''законно''.
Противогазов не было у них,
они, как беззащитные котята...
Невежество и глупость ''бьют поддых''!
... ''схватили дозу'' радиации солдаты.
Сражались все за каждый сантиметр,
шёл бой с невидимым и подлым ''оккупантом'',
хватало и вранья, подчас и офицер
не офицером, к сожалению, был, а франтом,
приехал на машине на ЧАЭС, но из машины,
ни ногой - не дай, Бог, облучиться.
Зато с годами, из-за наших спин,
успел за счёт других обогатиться.
Всему предел есть и терпению тоже -
и тем, примазавшимся к подвигам ребят,
хотелось бы заехать прямо в рожу
и, от души, поддать ещё под зад!
Мне щепетильные заметят: Не грубите,
нельзя в поэзии так хамски громыхать...
Я им отвечу: Лучше помолчите,
не вам судить-рядить и злопыхать.
У нас всегда так было - один с сошкой,
а семеро уж с ложкой, тут как тут!
Он не был там, зато играет на гармошке,
а те, кто был, ещё и ''подпоют''.
Смешалось всё! В вагоне электрички,
без ног ''афганец'' милостыню просит,
а в меховом манто две миленьких девички,
воркуя меж собой, его поносят.
Чернобыльцы, ''афганцы'', ветераны
Отечественной грозной той войны,
совсем не часто дарят вам тюльпаны,
наследники Великой старины.
Уходят в прошлое былые лихолетья,
бурьяном зарастает память в нас...
Не забывайте подвигов отцов,
прошу вас, дети!
Когда-нибудь придёт ваш грозный час...
II
1986 - 2006. Двадцать лет...
Двадцать лет прошло... Двадцать лет...
Кого знал, на Земле уж нет...
Вместе пели и пили... Было...
Помню всё. Ничего не забыл я.
Воспоминание первое - Саша Тычков.
Там, за далью лет, слышу вновь
глуховатый голос родной
и волнуется моя кровь,
я опять забыл про покой...
Не спеша в стаканы нальёт,
а поленья в печи трещат.
Скажет: Бродяга, крепка, хороша
и опять замолчит, замрёт.
Ритуал это был у нас,
он за мной заезжал и в путь.
Скорость, только искры из глаз!
Ну, приехали, дай курнуть...
И сидели, хмелели мы,
вспоминая о том, что вдали...
И всплывало, подчас, из тьмы,
как в ''атаку'' на съёмки шли.
С кинокамерой наперевес,
против всех смертоносных Rentgen,
чтобы снять пострадавший лес,
радиацией взятый в плен.
Он опасности не боялся,
страх, пожалуй что, презирал.
Он для съёмочной группы старался -
он кормил нас, поил, одевал.
Он ещё и Афган прошёл,
трижды был там, остался цел,
плюс Чернобыль трижды ещё
и опять же он уцелел!
Только вот инфаркт получил,
после атомной той войны,
выпить мог и машину водил,
''стержень'' был в нём, из старины!
Кинокамеру на плечо
и снимал, и снимал, и снимал...
Называли друзья ''Хичкок'',
улыбался он, понимал.
Саня, Саня, опять бы с тобой
хоть куда, только скажи...
Ты молчишь. Помолчим, родной...
Нет тебя... Вот такая жизнь...
Воспоминание второе - Саша Свистов.
И другого я Сашу знал,
жил напротив он, через двор.
Говорил он немного, больше молчал,
но умел поддержать разговор.
Он в Чернобыле тоже был
и до этого был облучён.
Два инсульта потом получил,
но сражался за жизнь ещё.
Помогала Лида ему,
его верный друг и жена.
Вряд ли бы справиться одному,
шла за жизнь его долго ''война''.
''Воевал'' вместе с Лидой и сын,
что с любовью взрастили они.
Смерти накрепко вбили клин
и продлили Сашины дни.
Он прихрамывал, но ходил
и машину ещё водил,
и ремонт дома сделать успел...
Только я к нему не успел.
Был я в Лавре. С монахом одним
я о Саше завёл разговор...
Если знал бы тогда я, что спит
вечным сном уже Саша в тот миг...
Он из жизни без стонов ушёл,
как и жил - как мужчина, солдат!
Где таких нам найти ещё?
К сожалению многие ''спят''...
Воспоминание третье - Петя Шкитин.
Ну, а Петя... Особый случай...
Для чернобыльцев-однополчан,
всё он делал, старался как лучше
и засиживался по ночам.
Всем помочь, обустроить, наладить
быт таких же как он, бойцов.
Как с людьми умел Петя ладить,
улыбался при этом ещё.
А ему было не до улыбок,
часто в обморок падал он.
Как у всех у нас жизнь была зыбкой,
он сражался, забыв про сон!
Но ещё есть семья и дети,
им помочь - это долг отца!
Я, надеюсь, меня вы поймёте,
он трудился в поте лица!
А когда вдруг попал в больницу -
трижды он ложился ''под нож...''
Сколько пережил - не присниться!
Рассказать, так навзрыд заревёшь...
Рядом с ним его верная Таня,
его ангел-хранитель, жена.
Вместе с ним все прошла испытания,
оказалась героем она.
Наши матери, наши жёны,
вместе с нами вы в пекло шли.
За мужьями без слёз и без стонов
крест свой вместе с нами несли.
Низкий Вам поклон, Дорогие!
И спасибо, что Вы у нас есть!
Не скорбите, что нет их, родные,
в сердце Вашем они с Вами, здесь.
ЭПИЛОГ.
Что ещё вам не рассказал...
Остальное прочтёте из книг.
Их Чернобыль уже написал -
эти книги и стон и крик!
Кто-то может услышит нас,
сквозь мобильинтернетный бедлам...
Дай, Бог, чтобы это - сейчас!
Завтра - сломано пополам...
2006 год.
