Гл. 37. МОРСКОЙ ЧЁРТ
В сумерках Ник засел в саду Старого Джентльмена: так в городе когда-то называли владельца самой большой виллы, той, что недалеко от церкви. Говорят, жил он очень замкнуто, зато каждый его выход за пределы собственного сада сопровождался церемониями, имеющими для городка не меньшее значение, чем для Лондона смена караула у Букингемского дворца. Впереди слуга вел двух здоровенных догов, далее шуршал шинами белый лимузин, единственный в городе, следом шествовал сам старик во фраке, в котелке и с тростью в руке, за ним – личный секретарь и доктор. Замыкала процессию вторая пара догов, с вывалившимися от жары языками.
Вы спросите, для чего доги? Для защиты от злоумышленников. А лимузин? На всякий случай. Тогда почему пешком, а не в машине? Для моциона. Но фрак, фрак-то зачем? В самое полуденное пекло? Для поддержания собственного достоинства на приличествующей Старому Джентльмену высоте.
Так что, как видите, все было предусмотрено чокнувшимся стариком.
Лет восемь назад старик помер, наследники разок наведались на Кайман и отчалили в неизвестность. Теперь дом стоял пустой, а сад превратился в джунгли.
Дело предстояло не шуточное. Ник имел при себе мощную рогатку, полкармана гаек и дубинку. Собирался захватить и лассо, на случай, если похититель пустится наутек. Но Тиль отсоветовал: в густых зарослях набросить петлю не удастся. Зато каждый из ребят взял из шкафа дядюшки Гердта по пистолету-ракетнице.
Стемнело быстро. Сад жил своей скрытой от посторонних глаз жизнью: шуршал, порхал, насвистывал, ползал. Дом тоже подавал голос: то заскрипят деревянные жалюзи на окнах, то щелкнет дверь, оседая на петлях, то затрещит пол на веранде.
Смешно признаться, но временами Нику даже чудились шаги за этими едва видимыми сквозь ночные заросли стенами. «Так и до приведений дофантазироваться недолго» - оборвал себя Ник и только крепче сжал дубинку.
Тем временем из-за ограды донеслось условленное «цвик-цвик». Ник сразу приободрился. Это Тиль начал свой обход, или как он выразился, барражирование окрестностей во избежание контрзасад противника.
Судя по хрусту гравия, Тиль пошел влево от ворот и теперь находится на границе с соседним садом. Сейчас он повернет назад.
Вот. Поворачивает.
Подул береговой бриз. Заколыхался, зашумел сад. Это плохо: слон пройдет рядом – и то не услышишь. Надо быть предельно внимательным.
Внезапно ноги сами собой подбросили Ника в воздух. Уже в полете мальчик сообразил: кто-то подкрадывается к нему. Ник полоснул по зарослям лучом фонаря и тут же услышал, как справа от него в темноте щелкнул пружинный нож.
- Ша, парень. Без шуток. Чикну и баста.
Крепкая рука схватила Ника за ворот, закручивая материю вокруг шеи, как удавку.
Мальчик рванулся так сильно и неожиданно для врага, что тот не устоял на ногах и упал, видимо, запнувшись о корень. Ворот рубашки затрещал и оторвался.
Полузадушенный мальчишка метнулся к тропинке, выхватывая на бегу ракетницу.
- Стой, гад! – рявкнули сзади, и Ник выпалил на голос.
Красный сноп огня кометой прошил черноту сада, осветив на миг неразбериху лиан, узловатые стволы и чёрную фигуру с белым ножом, торчащим из кулака.
Попал! Из темноты донеслись вопли и жуткая брань. Ник выскочил на тропинку и помчался к воротам. Следом загрохотал башмаками преследователь.
- Стой, пристрелю!
И тут же небольшая такая вспышечка, хлопочек и сразу же визг пули, отрикошетившей от каменных ворот. Ник отпрыгнул в сторону, оцарапав о колючки лицо и руки. Чёрный человек проскочил мимо, но мигом сориентировался и направил пистолет прямо на Ника.
- Выходи, сопляк, я все вижу!
Кажется, он, и правда, видел в темноте, как кошка. Ник стал выбираться на дорожку, лихорадочно прикидывая в уме, что предпринять.
- Так-то оно лучше, - проворчал бандит, протягивая к мальчику руку.
Инстинктивно Ник отклонился назад и хорошо сделал, потому, что в этот момент сквозь решётку ограды резанул луч фонаря, и следом за ним ударил огненный шар ракеты. Запахло паленным. Бандюга покатился по земле.
Не чуя ног, Ник кинулся к воротам. Догадливый Тиль уже открыл для него калитку и, едва Ник проскочил в неё, заложил проход дубинкой на уровне коленей.
Оба помчались что было сил по улице. Сзади послышался топот и затем стук падающего тела. Дубинка сделала свое дело. Но пока это только выигранные пять-шесть секунд.
Весёлый Роджер был тренированный мужик. Уже у церкви он нагнал ребят.
- Стоять, молокососы!
Щёлкнул курок.
- Я что сказал?!
И выстрел. И земля, колыхнувшись, ушла из-под ног Ника. И колокол похоронно звякнул над головой.
Но что это? Ник почувствовал, что продолжает бежать и даже видел Тиля, мчащегося с боку. Только бандит почему-то отстал, а сзади началась какая-то возня, донеслось рычание, стон и частые хлопки выстрелов.
Перевели дыхание только за дверью. Сверху по лестнице к ним спускались папаша Билл и Гердт ван Хольп.
- Где это вы шляетесь? – рявкнул командор. – Тут землетрясение, а вас не доищешься.
«Землетрясение! Вот почему звякнул колокол. А я то думал – хана: подстрелили. Значит, всё-таки землетрясение, правда, судя по всему, совсем слабое».
Дядюшка Гердт включил свет и ахнул, увидев Ника: на щеках и на лбу кровь, ворот оторван напрочь, рукава изодраны.
- Что с тобой, малыш?
Сбиваясь и торопясь, ребята рассказали все. Последнюю фразу Билл слушал уже на ходу. Тяжелым скоком старик взбежал по лестнице и появился на верхней площадке, держа в руках два ружья и коробку патронов.
- Держите! – протянул он аптекарю винчестер. – Сейчас мы его умоем и причешем. Мальцов трогать?! Весёлый Роджер!? Ну, я тебе! А вы, юнги, сей же миг в полицию, и пусть они бегут к церкви: хоть разомнутся, дармоеды.
Старики канули в темноту, словно нырнули с ночного мола.
- Пошли! – тронул Ника за рукав Тиль.
В полиции за столом сидел сверкающий бляхой и ремнями Джеймс Маккинли. Перед ним лежал журнал с не очень приличными цветными фотографиями. Увидев мальчиков, сержант торопливо сунул журнал в ящик стола.
- Что стряслось!? Завалило кого? Ведь всего-то два балла!
Опять пришлось рассказывать.
Полицейский позвонил напарнику Расселу Роуленду, вставил в пистолет обойму и потянулся, едва не достав руками потолка. Ну и громадина!
- То-то и оно, мальцы. Не водились у ваших папаш деньжата и всем на вас было начихать с высокого дерева, а звякнуло в карманах - глядите, как публика жаждет вашего общества – прямо с ножом к горлу и с пистолетом. С деньгами, особенно большими, всегда так, ведь ни одна, а две у них стороны, вот и поворачиваются то так, то эдак. Почему с большими? Да маленькие рассмотреть не успеешь сколько у них сторон. Фьють – и нет их. Вы-то здесь ни при чём, это я просто так говорю, для философии.
Прибежал запыхавшийся Рассел Роулэнд. Стащил шлем с лысой головы, вытирает пот, обмахивается, слушает начальство.
- Звони Смиту и Хиггинсу. Вели им блокировать причалы – ни одной посудины не выпускать. Группу захвата вызови по радио Сент-Люсии. Скажи, командоровых ребятишек чуть не похитили. С этими строительствами и благоустройствами столько пришлого люда на острове – сил нету. Попробуй за всеми уследить, а ведь кое-кто безобразничает. Ну, пока. Будь здесь, а я - к церкви.
Сержант шагнул за порог, вдалеке ударило из двух стволов, а потом ещё раз дуплетом.
- Ой, наделают делов без меня, - вздохнул полицейский и помчался по улице. Ребята – следом за ним.
У церкви ни души. Луч фонаря выхватил разбросанные гильзы охотничьих патронов, несколько пистолетных медяшек, оторванные пуговицы. Чуть в стороне, на обочине лежал рыбацкий нож – поноска Жука. Прикарманил, значит, этот гангстер чужую вещицу, да вот сам же и потерял. Местах в трех пыль с дороги почти начисто сметена подошвами недавно топтавшихся здесь людей.
Калитка в сад Старого Джентльмена открыта настежь. Едва сержант и ребята вошли в сад, со стороны виллы полоснуло автоматная очередь, а в ответ грохнули два дуплета из охотничьих ружей. Срезанные очередью лианы шлепнулись впереди на дорожку.
- Эй, герои, - обернулся Джеймс Маккинли к ребятам, - задний ход! И чтобы духу вашего здесь не было! Марш домой!
Ребята с деланной готовностью бросились за калитку, но тут же вернулись, уже ползком.
Облака поредели, и теперь вилла стояла в кольце лунного света, словно повисла в воздухе. Когда-то здание опоясывал газон шириной в двадцать ярдов. Сейчас он, конечно, зарос разным чертополохом и папоротником, но прогал вдоль стен остался.
В кустах, чуть правее ребят, послышался шепот. Мальчики вздрогнули от неожиданности, но скоро сообразили: свои. Перешептывались сержант Маккинли и дядюшка Гердт.
- Как тут у вас? Где он?
- В доме.
- Сами видели или полагаете, что там?
- Слышно было, как дверью хлопнул, а потом стрелял сквозь решетки на окнах: похоже, в доме у него целый арсенал.
- Ну, ладно. Рассказывайте коротко, но по порядку.
- Возле церкви кто-то отбивался от собаки. Посветили фонарём – выстрелил на свет, потом отшвырнул собаку и побежал. Мы ему: «Стой!» и пальнули в воздух. Бежит. За ним собака, рвёт его на ходу, слышно, как трещит штанина. Мы следом. Он сюда. В калитку. Пару раз выстрелил в нас наугад из-за ограды, а потом щёлк, щёлк: кончилась обойма. Он ходу к дому. Грохнула дверь и завизжала собака, видно прищемил ей лапу или ещё что. Вот и все.
- Значит, в доме… Это хорошо. Вход у нас на прицеле, а в окна с тыльной стороны не удрать: решетки закреплены снаружи. Начнет отрывать – услышим. Так что порядочек. Скоро прибудет группа захвата, дождёмся утра и засветло возьмем как миленького. Ни риску, ни писку. А где собака, тоже в доме? Да вон она, возле двери. Вот опять зарычала.
И верно, на ступеньках ребята различили средних размеров собаку, примерно с Жука, но свирепую на редкость. Собака то и дело отскакивала назад и бросалась прямо на дверь, рыча и царапая филёнку. В ответ на эти прыжки, укрывшийся в доме бандит уже пару раз выстрелил в неё прямо сквозь дверь, но не попал.
Ник подал Тилю знак: «За мной!» - и пополз к калитке.
- Что надумал? – прошептал Тиль.
- Бежим в полицию.
- Зачем?
- За гранатами с газом. Иначе, и правда, придется ждать до утра, а весь почёт перехватят наш Маккинли да лейтенант с Сент-Люсии. У них уже, наверное, руки чешутся поймать такого замечательного гангстера.
Тиль хотел что-то еще выяснить про газ и гранаты, но Ник уже скрылся в темноте.
Перед столом дежурного навзрыд плакала миссис Дебби Попкинс, мать Пита. Оказывается, Пит пропал. С утра не появлялся дома. Сперва думала, ушел с рыбаками в море, но теперь ясно – пропал.
Записывая сообщение миссис Попкинс, полицейский недовольно ворчал под нос: ну и жизнь. Все перебесились. Почему сразу – пропал? Может, спит себе в лодке. Может, ещё что. Вот их, - Рассел Роуленд указал на мальчиков, - их тоже вроде бы похитили, а они – вот они. Эй, ты, - рявкнул он на вылившегося в дверь Джимми-бакена, - а ты куда прёшься? Неужели и на тебя покушались?
- Так точно, - с готовностью ответил «бакен» - покушались.
- Кто?
- Морской чёрт.
– Ну, вот, я и говорю, все перебесились: у одних на уме бандиты, у других – черти. Какой он из себя, твой черт?
- С собаку он. И голова тоже собачья.
- А хвост чей?
- Собачий.
- Так почему же чёрт? Почему не собака?
- По воде бегает, как по доскам, и не тонет. Всё! Меньше пить надо, а то мерещится всякое…
- Послушай-ка, Джимми, проваливай ты с глаз долой, не до тебя, - полицейский отвернулся от пьяницы.
- Мистер Роуленд, пожалуйста, мистер Роуленд, - взмолился «бакен», защитите, оставьте здесь до утра, ведь загрызет он меня, загрызет. Вот вы не верите, а я доложу вам, доложу, как всё было. Сижу я, значит, на молу. Жду рыбаков. Тучки тут разошлись, и луна на небе, хоть и не большая, а яркая, как… как… ну, примерно, как лысина…
- Но-но-но! – угрожающе привстал полицейский. – Я тебе покажу лысину, я тебе побрею башку, небось сам заблестишь. Вон отсюда!
Джимми сжался в комок и упал на колени прямо перед столом дежурного:
- Защитите, век буду за вас Бога молить, я ведь не в упрек вам, я на счёт света, что, мол, свет от луны, как от лысины нашего доктора, у него она с отблеском, не то, что у вас, то есть, я хотел сказать… ну, в общем, посветлело, хоть и ночь. И вдруг, вижу, по морю бежит собака. И не просто бежит – катится. Да так быстро. И прямо на меня. А лапы не тонут. «Мерещится» - думаю, и начал крестится. А ей, этой собаке, мой крест – хоть бы хны. Видать, закоренелый попался чёрт, отъявленный! Прыг он с воды на мол и мне в рожу этак по-собачьи: «Р-р-р-р». И пропал. Осмотрелся я – никого. Глянул в море, а из водя на меня глядит змеиная голова… - тут Джимми опять перекрестился и оглянулся на дверь. – Хотел я бежать – ноги не слушаются: отказали. Так, где ползком, где как, сюда и добрался. Защитите, мистер. Полиция - сила, чёрт сюда – ни ногой, то есть – ни копытом. Я в уголочке посижу. Будьте покойны, молчком, только молчком – и Джимми-бакен сел в углу на пол, приложив палец к губам.
- Ну а Вы, Вы зачем снова пожаловали? – спохватился дежурный, обращаясь к ребятам.
- Мистер Маккинли послал, - бодро соврал Ник, - за гранатами со слезоточивым газом.
- Вас? За гранатами?
- Угу. И еще сказал: «Что бы мигом. Одна нога здесь, другая – там!» Мистеру Маккинли эти гранаты во как нужны! - Ник провел ладонью по горлу, - Позарез! Две штуки.
- Тоже спятил, - ужаснулся полицейский, - мальцов за гранатами посылать?! – Видано ли такое! Вот что, гранаты я вам дам, но если соврали и сами где-нибудь рванете, будет плохо!
У церкви Ник распределил обязанности. Сам он опять пробрался в сад Старого Джентльмена, а Тиль перемахнул через забор соседней, тоже пустой виллы.
В саду все оставались на своих прежних позициях, только собака начала вдруг перебегать от окна к окну и с рычанием бросаться на деревянные решетки. По этим перебежкам Ник заключил, что Весёлый Роджер нервничает и мечется по дому в поисках пути к отступлению.
Старый Билл и дядюшка Гердт тоже поняли, в чём дело и, положив стволы на рогульки нижних веток, не снимали пальца с курка. Тем временем сержант перебазировался на другую сторону дома, что бы перекрыть пути отхода через окна веранды. По вздрагиванию листьев в лунном луче, Ник точно определил, что сержант расположился в кустах одичавших роз напротив угла веранды. Оттуда простреливалась и боковая, и тыльная стены дома. Что ж, пока взрослые действуют вполне удовлетворительно, хотя активности явно не хватает. А о военной хитрости нечего и говорить: сидят в кустах и ждут, а противник невредим и уж, конечно, не собирается дожидаться группы захвата с Сент-Люсии.
С видом полководца, никогда не теряющего управления войсками, Ник глянул вверх и от восторга чуть не захлопал в ладоши. Самая мобильная, ударная группировка его «армии» не подвела: по боковому суку дерева, растущего в соседнем саду, Тиль незаметно перебрался к вилле Старого Джентльмена и теперь уже был над крышей. Вот он спускается по ветке на конёк. Пора!
- Не пугайтесь, это я, Ник – громко зашептал мальчик, - на крыше Тиль с гранатами, не стреляйте.
Папаша Билл даже оцепенел от неожиданности, но более скорый на решения дядюшка Гердт без лишних расспросов крикнул в темноту: «Джеймс, на крыше мой мальчишка, будь осторожен!»
Все произошло, как в кино. Тиль бесшумно спрыгнул на конёк и двинулся к камúнной трубе. Вдруг он замер, прислушался к чему-то внизу, в доме, и лихорадочно рванул из-за пазухи гранату. В тот же миг из широкой трубы показалась чья-то рука с револьвером, но граната взвилась в воздух и нырнула прямо в каменный зев. Выстрелы и взрыв раздались одновременно, а секундой позже послышался грохот рухнувшего в камин тела.
- На штурм! – заорал Ник, - Тиль, бросай вторую! Ура! – и сам бросился с дубиной к дверям виллы. Но тут кто-то весьма невежливо швырнул «полководца» на газон. «Перехватили командование операцией!» - мелькнуло в мальчишеской голове. А впереди папаша Билл уже таранил башмаками тяжелую дверь виллы.
Страшный удар каблуком и новый взрыв в доме слились в один грохот. Дверь слетела с петель. Из чёрного проема потянуло такой отравой, что командор свалился со ступенек, как от апперкота.
Дядюшка Гердт не совался внутрь, а только взял на изготовку ружьё, контролируя события. «Толковый боец, разбирается в обстановке, видит местность», - мимоходом отметил Ник, устремляясь к двери с мокрым носовым платком у ноздрей – от газа. Однако и ту его постигла неудача. На этот раз мистер Маккинли, собственной персоной, буквально метнул Ника через газон прямо в пахучую папоротниковую кущу. В противогазе с пистолетом в руке, сержант скрылся в доме. Из темноты задымленного помещения донеслось звяканье наручников и почти тут же, прошу любить и жаловать, сержант выволок на крыльцо полуживого верзилу в черном комбинезоне и полумаске.
Глядя на этот полицейский триумф, Ник чуть не заплакал от досады: всё продумать, расписать все роли, подать команду – и вот вам – кого назовут героем? - Джеймса Маккинли. А ведь минуту назад этот герой собирался ждать группу захвата…
Кто-то мягко толкнул Ника в бок. «Теперь начнутся утешения, похвалы. Дескать, ты тоже содействовал успеху операции. Это у них называется – «содействовал»!
Знаки внимания становились все более назойливыми: на этот раз Ника даже как будто поцеловали в щёку. «Ну, это уж слишком. Тоже мне, собачьи нежности…» И вдруг:
- Жук! Жук нашёлся! Так это ты вёл осаду? Ух, ты, Жучище-дружище!
А с крыши спрыгивает Тиль, и все втроём - адъютанты командора и боевой пёс – катаются по газону, чихают и кашляют от наплывающего из дверей сизого чада.
Победа! Полная победа! А слава, кто скажет, что такое слава? Чуть её больше, чуть меньше, кто измерит?
