Вечереет. Золотистая дорожка бежит из-под моста прямо в закат, уверенно рассекая тяжёлое колыхание могучей реки. Она ослепляет и одновременно властно притягивает к себе взгляд, привораживает. Левый берег с уплывающим городом уже подернулся туманной дымкой, а правый манит взбитой пеной роскошной зелени. И над всем этим великолепием мудро склонилось уставшее за день нежное небо, как бы обнимая все пространство, убаюкивая ласково...

Мелькающие пики моста режут картину на ломтики, но это нисколько не портит её и тут же будто превращает в единую живую киноленту. Кажется, даже поезд намеренно замедляет ход - смотрите, пассажиры, любуйтесь!

Смотрит, смотрит человек в мутно-пыльное стекло тамбурной двери. Курит.

Куда-куда...За что-за что...Да как же так...

Колеса теперь отстукивают громче, мимо проносятся выстроенные, как на парад, деревья, а в просветах между ними сплетаются и расплетаются бесконечные провода, то провисая, то вытягиваясь в металлических лапах опор-великанов, шагающих куда-то по горам, по долам.

Ему бы тоже вот так - шагать и шагать. Далеко, уверенно, не сомневаясь и не оглядываясь. Как он всегда хотел, но за сорок лет так и не смог научиться. Может, не очень-то и хотел?

Но ведь он как раз собирался ей это пообещать – да не успел.

Когда-когда... Да как же так...и - навсегда...

Без мамы.