ЛЕТОМ
ЛЕТОМ
О, камбала калкан,
по-тюркски – щит! А в скалах
горбыль, как истукан,
стоит средь рыбок малых.
Сквозь хоровод медуз
пробьюсь, ожгут, как током,
что лопнувший арбуз,
исходит солнце соком.
А там, где мыс Мартьян,
есть грот, он неприметен;
что дивы дальних стран
в сравненье с рифом этим?
И я плыву у дна,
обследую места я:
кефаль, ещё одна,
а вот уже и стая!
Фортуна, не лукавь!
Косяк уж больно нервный.
Не подведи, рука!
Будь верным, глазомер мой!
Трофей-мечта – лобан!
Уловок сеть не зря вью!
Что дивы дальних стран
в сравненье с этой явью?
Креветки, крабы, скат,
о луфарях мечтаю:
досада из досад –
спугнуть нечайно стаю.
И вот они! Идут,
матёрые, всей кучей,
характер хищный крут,
да мой, поди, покруче…
Потом плыву назад
средь мест знакомых, милых,
охотничий азарт
унять ещё не в силах…
ЗА САРЫЧЕМ
Скорпена – под камнем,
кефаль – над грядой;
напомни, строка, мне,
что я под водой.
Что в космосе этом,
где ты невесом
легко быть поэтом,
забыв обо всём.
Парю средь актиний,
медуз и рыбёх:
чуть-чуть поактивней –
и переполох!
Враг резких движений,
друг пасов простых,
я мастер скольжений
здесь без суеты.
С подводным ружьишком,
с куканом, как пан…
Стремительно (ишь, как!)
рвёт когти лобан.
Промазал – не ною,
сам лох – без обид;
краб грозной клешнёю
из щели грозит.
Пугливы креветки –
юрк! – канули в тьму;
для солнечной Светки
рапану возьму.
А вынырну, – солнце
прильнуло к горе,
как в латах тевтонцы,
скал диких каре.
За Сарычем хмурым,
венчая стихи,
жгут Танька с Тимуром
костёр для ухи…
В МЕДУЗЬЕМ ЦАРСТВЕ
Парю, как птица,
ныряю, как дельфин,
не усомниться
в доброте глубин!
К подводным рифам
вхож в июльский зной;
пусть будет рифмам
весело со мной.
И пусть строкой
горячею от чувств
я, как рукой,
за краба ухвачусь.
В медузьем царстве
гнёт забыт валют,
земных мытарств мне
горек неуют.
Плывут рыбёхи –
и строги, и строги.
Ау, пройдохи!
Ау, мои враги!
Я уплываю,
выверен маршрут,
я знаю сваю,
где мидии живут.
Кефалье место –
блеск, сверканье, прыть,
и мне известно,
как трофей добыть!
А пеламиды
кружат карусель
среди ставриды
вдоль Тавриды всей.
Пусть счастье длится!
В обществе сардин
не усомниться
в доброте глубин!
И Я НЕ ЗНАЛ ТОГДА
За мысом пляжик есть
средь скал. Зажат и сужен.
Чтоб мидий там поесть,
лишь костерочек нужен.
А под водой пейзаж
почти что лунный, честно;
я приходил на пляж
тропой, лишь мне известной.
Лишь я места те знал,
и я был горд собою,
ружьё я заряжал
с хорошим, точным боем.
Минуя лунный вид,
я выплывал за кромку:
там стаи пеламид,
там чайки вьются громко.
Я брал одну иль две,
(я опущу детали);
паслись в морской траве
матёрые кефали.
Я крался к ним, как бог,
мог раствориться, сжаться,
я подстрелить их мог,
а мог и воздержаться.
И даже горбыли
меня не отвлекали,
когда я на мели
лежал среди кефалей.
А солнце над грядой
тускнело, словно слива;
я уходил домой
усталый и счастливый.
И я не знал тогда,
что в сёлах и столицах
мне будет все года
тот дикий пляжик сниться…
