Детство и оружие

Когда пацанское детство пролетает рядом с воинской частью, счастливее траектории для него не придумаешь! Это девчонкам всё равно, им бы только возить в колясках своих одноглазых вихрастых

кукол, скрипящих вечное «мама», да кормить их с ложечки кашей- малашей из песка... А нас, истинных «героев» Отечества, как магнитом, тянуло на деревья - смотреть оттуда через забор на то, как важно меняются караульные с примкнутыми к автоматам штыками. Как на спортплощадке ловко крутятся на турнике мускулистые солдаты, посмеиваясь по-доброму над новобранцами.

Если надоедало сидение на ветках, мы шли на стрельбище за село - собирать гильзы от карабина, и потом делать из них бомбочки, насыпая внутрь серу от спичек. Ещё прекрасным занятием было выкапывание из песочной горы за дырявыми мишенями тяжёлых пуль для того, чтобы стрелять ими потом из рогаток по стеклянным бутылкам. Всё, что было связано с оружием и военными, нам очень нравилось. Построение в шеренги, грохот сапог по асфальтированному плацу и громкие команды старшин действовали на нас магически...

Как только худенький барабанщик выходил на середину плаца и начинал отбивать сбор, мы, как

обезьяны, уже карабкались на растущие у забора тополя, чтобы смотреть во все глаза, как пойдут, чеканя шаг в парадном строю, отглаженные роты. В мечтах побыстрее вырасти и непременно идти служить в армию проходили наши дни и ночи... Обычно на этом рассказы о знакомстве с военным делом у большинства детей

заканчиваются, если только в один прекрасный день не переезжает в их родное село новенький пацан с отцом- офицером...

Сергей Петрович, отец моего пухленького тёзки, был мужик, что надо! Высокий и поджарый, всегда подтянутый, с улыбкой и блестящими на солнце сапогами. Вечно он что-то выдумывал для нас, прицеплял тарзанку на высокую ракиту у озера, учил делать настоящий лук и стрелы, метать ножи и топоры в деревянный щит... В общем, ребятня не чаяла в своём наставнике души! Занимаемая им должность, видимо, позволяла некоторую самодеятельность, и как-то раз он организовал для детей при части кружок «Юный воин», в который мы сразу и вступили всей своей «бандой»! В то лето, без сомнений, облегчённо вздохнули дачники за озером, которых мы регулярно «грабили»! Объездчики, как пить дать, перестали вздрагивать по ночам, когда во сне являлись им очищенные от арбузов бахчи! Всё померкло перед возможностью прикоснуться к боевому оружию!

Было нас тогда человек десять в возрасте двенадцати-тринадцати лет, и каждую среду, вечером, с

тетрадками в руках мы с нетерпением ждали своего учителя у КПП! Он выходил, давал команду, чтобы нас пропустили, и, построившись, наш отряд выдвигался в Ленинскую комнату одной из казарм для теоретических занятий по тактике ведения боя и практического изучения автоматов, карабинов, пистолетов,

малокалиберных винтовок... Когда первый раз перед каждым пацаном на парту положили настоящий автомат, по-моему, от блеска глаз в комнате стало намного светлее! А как только улыбающийся капитан произнёс, что теперь каждое воскресенье будут проходить боевые стрельбы, восторгу нашему могли позавидовать даже голодные папуасы, поймавшие, наконец-таки, кенгуру... Пацанва даже учиться стала лучше с наступлением осени. Всё потому, что Петрович проверял дневники перед входом в часть и не пускал туда махровых двоечников, что само по себе уже было жестоким наказанием. Довольно быстро все овладели искусством разбирать и собирать, чистить и заряжать весь стрелковый арсенал, читать полевые карты, рыть окопы и маскироваться... На стрельбах успехи тоже делали все! Из-за нехватки мишеней стреляли по бутылкам и консервным банкам, приловчились так, что вскоре каждый спокойно попадал из мелкашки в крышечку от одеколона на пятьдесят метров! ПМ в руках у детей со временем перестал дрожать, и на двадцать пять метров все укладывали по три его тупые пули в подвешенное на столбе ведро. Автоматы и карабины, по-видимому, не разрешалось выносить с территории подразделения, или само место стрельб не годилось для них, и мы довольствовались тем, что по выходным палили из пистолетов и малокалиберных ТОЗов.

Как-то на очередные стрельбы стал проситься со мной младший брат. Прицепился, как репей, и всё! Было ему лет шесть, и он волочился за мной хвостиком, уговаривая: «Сань! Ну, возьми меня стрелять, ну пожалуйста, я буду слушаться всегда, делать, что скажешь и не расскажу отцу, где ты прячешь поджиг... Обалдев от такого наглого шантажа, я перепрятал свой самодельный пистолет и, выписав брату щелбана, закрыл того во дворе дома.

Стрельбище представляло собой отрытый на краю села ров сто метров в длину, двадцати в ширину и глубиной метра четыре. Насыпные его края густо поросли травой и кустарником, в которых,  при желании, можно было легко спрятаться, что мы и делали не раз, подглядывая за стреляющими. Прятались мы, конечно, по бокам, ближе к огневым рубежам, понимая всю опасность этой затеи. Теперь, стреляя сами, ощутив себя совсем взрослыми, все позабыли про эти потайные места, за ненадобностью...

Солнечный день разливал по окрестностям сентябрьское тепло, и мишени из тетрадных листов прекрасно выделялись на потемневших досках в конце стрельбища. Двое стреляющих, заложив левую руку за спину, уже начали выбивать нарисованные фломастерами десятки, когда над мишенями, среди высокой травы,

мелькнула чья-то белобрысая голова... «Прекратить огонь!»- страшным голосом закричал Сергей Петрович, и мгновенно всё стихло... Оставив разряженное оружие инструктору, мы рванули толпой по краю рва за разбегающимися в разные стороны детьми!Когда переловили всех, выяснили, что мой балбес, обидевшись, что его не взяли, подговорил всех младших братьев идти смотреть, как стреляют «старшаки», а чтобы не было заметно, решили они спрятаться, конечно, в самом надёжном месте - за мишенями!!! В числе пойманных был и младший сын нашего капитана, четырёхлетний, плачущий теперь навзрыд, карапуз! Все были целы

и невредимы, уже пороли кое-кого из них крапивой, пальцы у многих болели от щелбанов, выписанных орущей мелкотне, и только Петрович сидел молча на дырявом ведре, схватившись за

сердце, скривив серое лицо...

С того момента закончились наши стрельбы по воскресеньям, и занимались мы теперь только теорией. Перевёлся вскоре в другую часть наш благодетель-инструктор, и остались у нас на память о нём только исписанные корявым почерком тетради с военным делом...

Тем не менее, этих уроков вполне хватило лично мне, чтобы, попав в войска, на первом же занятии, на спор, разобрать и собрать быстрее «стариков» свой автомат! Тогда же, влюблённый с первого взгляда на стрельбах в мощь станкового пулемёта, я попросил старшину закрепить за мной этого монстра, что он и сделал без

всяких вопросов, идя навстречу воспитаннику кружка «Юный воин»...