ХАНС

В черном глянце железной кожи отражается мир окрестный,

Тонну свежего антрацита можешь запросто проглотить.

Гулко ноют твои колеса – невозможно стоять на месте!

Не для станций и полустанков предназначен локомотив.

 

От Мангейма до Дюссельдорфа по прямой километров триста.

Если хочешь размять суставы, это самый удобный шанс.

Ты несешься без остановок, направляемый машинистом.

Машиниста зовут Йоханнес, но для близких, конечно, Ханс.

 

Он не то чтобы так уж нужен, не играет особой роли,

Без него бы, наверно, было интереснее во сто крат.

Вот бы мчаться себе часами, игнорируя все перроны!

Жаль, что глупые пассажиры тут же схватятся за стоп-кран.

 

Прочь – от вечной вокзальной давки, разговоров пустопорожних,

Чемоданов, плевков, тележек, документов и папирос!

В жарком сердце пылает уголь, мерно ходят тугие поршни,

Мир, катящийся под колеса, бесконечен и очень прост.

 

А в кабине кипит сраженье, Ханс ворочает рычагами –

Слишком быстро на горизонте появляется Дюссельдорф.

Зубы, стиснутые до боли... Пот, стекающий ручейками…

Если скорость сейчас не сбавить, будет много сирот и вдов.

 

Он-то знает, что зверю в радость бросить к черту любые рельсы

И рвануться навстречу воле, шкуры собственной не щадя.

Хансу даже подумать страшно, что случится с составом, если

Подопечный его помчится по проспектам и площадям.

 

На проклятого машиниста огрызаясь белесым паром,

Ты вползаешь на брюхе в город, как положено, точно в срок.

И спускаются из вагонов одиночками и по парам

Полусонные пассажиры, возвращенные в свой мирок –

 

В этот гомон и дым вокзала, в городской ежедневный хаос,

К поцелуям, обидам, встречам, буйству вывесок и витрин…

Я беру чемодан покрепче, благодарно кивая Хансу –

Не тому, что сидит в кабине, а тому, что живет внутри.