Ведьмаком ведь зовут те и эти
(использована иллюстрация автора)
Размышлял я о завтрашней мгле
с потаённой мечтой о просвете.
Полетал бы я на помеле –
Ведьмаком ведь зовут те и эти.
Мои мысли, что клал на весы,
Богу лишь одному поднадзорны.
Жаден я до обычной росы
и не где-то, а там, где нет зоны.
Растворяет вода шелуху,
ну а зёрнышко делает стеблем.
Сорняком ли я рос на лугу,
чтоб украситься делом судебным!
Я Удачи люблю запах днём
пред ночным ароматом Фортуны.
Мне не верить в себя западло:
я – молодчик бродяжьей натуры.
А сегодня особый расклад:
тороплю час последний на зоне,
чтоб на волю откинуться в лад
с убываньем моим к тёте Соне.
У неё за спиной медсанбат.
От войны – инвалидность бедняжке.
Для меня у неё хата, блат,
стол и кров, и душа нараспашку.
Вам, братва, по гроб жизни собрат.
Но сперва повидаюсь я с тою,
кто давно заменила мне мать,
и отца – я же рос сиротою.
Никого так не рад обнимать,
как её, мать вторую без форса.
А на мне только зоны печать,
мне жены не положено вовсе…
…Приезжаю, а названный брат,
инженер, на вокзале встречает,
в общий дом наш ведёт – с виду рад –
но о главном сказать в речи тянет.
Мне бы к Соне – о ней вижу сны.
С ней лет десять уже не обедал…
…А когда мы в пивную зашли,
он вполголоса всё мне поведал…
Думал, ноги мои отнялись!
Как не впал я от новости в кому!
Схоронили мать Соню надысь.
Исповедалась сыну родному.
Протирал я глаза: вроде он,
но состарился вмиг брат на диво!
Мне в глаза не глядел Родион
и спешил подливать водку в пиво.
Всё мне брат досказал, семеня
вокруг стойки, когда не от водки
потемнело в глазах у меня,
ибо вот, что узнал я от Родьки.
Лет с десяток назад в оборот
Соню взяли менты неотступно.
Подобраться сквозь омут и вброд
те пытались ко мне, как ни трудно.
Коль не сдаст им меня – суд их крут,
мол, ответишь сама за малину.
Пригрозили: в тюрьму упекут
и сгноят там, короче, клин клином…
Обещали не трогать менты
ни её, ни детей, ни малину…
«…Был им нужен лишь, собственно, ты, –
бормотал Родион, глядя мимо.
Соня дрогнула: чья тут вина,
коль по детским домам разбросают
её младших родных… за меня,
пока плоть мою шмары ласкают!..
...Я душой бы всех рвал и метал.
Глухо выл я, стать волком готовый.
Вот кто всё же меня сдал ментам…
Я по жизни ничуть не фартовый.
* * *
Сердце выложено на лопату:
закопаю – не нужно отныне,
словно я ухожу по этапу
от всего, что казалось святым мне.
